звонки отбоя учебной тревоги.
— Может, выйдем покурим? — предложил Портнову замполит.
Лейтенант воспринял его предложение как приказание. Ведь Поддубный знает, что он некурящий.
За бортом ласково плескались мелкие искристые волны Средиземного моря. Забавными мотыльками выпархивали из воды летучие рыбы и торопились прочь от корабля — очевидно, они принимали его тень за огромного дельфина.
— Вы читали Гомера, Василь Трифонович? — спросил замполит.
— Конечно.
— Как раз в этих самых местах бродил когда-то Одиссей в поисках своей Итаки, — кивнул Поддубный на голубеющий горизонт. — Ему бы один из наших гирокомпасов!
Портнов с любопытством глянул на худощавую, почти мальчишескую фигурку капитана третьего ранга. Удивительно, как совпали их мысли! Вообще Портнов с детства любил в мечтах смещать эпохи. Так, после фильма «Александр Невский» он мысленно представлял в руках богатыря Василия Буслаева ручной пулемет вместо оглобли. Что бы получилось тогда из тевтонской «свиньи»!
— Вы подружились со Смидовичем? — неожиданно перевел разговор на другое Поддубный.
— Нет, — откровенно признался Портнов.
— Ага, понимаю, — нахмурился замполит. — Несходство характеров. А вы знаете, — продолжал он после паузы, — лейтенант Смидович неплохой парень. Старательный, а главное, честный. Только вот на море он случайный человек. Не та в нем закваска, которая нужна моряку. Да... Все люди родились на земле. И не каждому дано покидать ее надолго... Придется списывать Смидовича с корабля, — вздохнул он. — А нам с командиром еще один минус в работе причтется.
— Сколько лет нашему командиру, товарищ капитан третьего ранга? — поинтересовался Портнов.
— Командиру? Тридцать пять. Мы с ним ровесники. А что?
— Я думал, он старше. У него виски с проседью и ранг солидный.
— Седина не всегда признак возраста, — грустно улыбнулся Поддубный. — А вы знаете, — снова оживился он, — что наш командир из старой морской династии? Его прадед был адмиралом русского флота, дед воевал с белыми в Красной Азовской флотилии, отец — капитан первого ранга, недавно уволился в запас... Зато династии Смидовичей во флоте нет... и не будет, — невесело закончил он.
— Династии Портновых тоже нет, — улыбнулся лейтенант.
— Коль появился родоначальник, возможна и династия.
Рассказывает Аллочка:
Весною чехардой полетели дни с неделями. Не успела я оглянуться, как на носу были уже экзамены. Но я волновалась не столько за себя, сколько за Васю. Ведь ему, а не мне получать аттестат зрелости.
Сочинение Вася написал неважно. Схлопотал троечку.
— Лишних запятых понаставил, — смущенно оправдывался он. — Ну, ничего, я свое в точных науках наверстаю!
И действительно, блестяще сдал математику и физику.
Вася пригласил меня на выпускной бал. Девчонки — его ровесницы — недовольно пофыркивали в мою сторону, но меня не задевали их взгляды. Если я чуточку грустила, то совсем по другой причине.
— Ты все еще не решил, куда будешь поступать? — спросила я у Васи.
— Отчего не решил? — состроил он удивленную гримасу. — Моя судьба решена окончательно и бесповоротно!
Мамаша, до свиданья,
Подруга, до свиданья,
Иду я моряком
В военный флот! —
дурашливо пропел он. — Еду сдавать экзамены в военно-морское училище!
— И ты до сих пор молчал? — огорошенно прошептала я. — Как же тебе...
— Это случилось только сегодня, Аленькая! — он ласково взял меня за руку. — Утром пригласили в военкомат, предложили на выбор несколько училищ.
— Вася, Вася... — помню, я даже обиделась тогда. — Разве можно вот так сразу? Неужели нельзя было посоветоваться со знающими людьми, со мной...
— Самый знающий человек в нашем городе — это военком! А ты ахнешь, когда увидишь меня в морской форме! Галуны, шевроны, кортик на боку! Красотища, Аленькая!
— Какой ты ребенок, Вася!
— Хорош ребенок: метр восемьдесят один ростом и семьдесят пять килограммов весом! Военком сказал, что море любит сильных и смелых. А разве я не сильный, а разве я не смелый?! Даешь корабль, Аленькая!
Спорить и переубеждать его было бесполезно. Долгим вздохом я проводила все свои надежды. Втайне я думала, что Вася останется в Тюмени. Ведь в нашем городе четыре института и даже военно-инженерное училище есть. Теперь все мои надежды пошли прахом. Если уж Вася загорался какой-то идеей, то его, как лесной пожар, трудно было погасить.
— Ты знаешь, Аленькая, — восторженно говорил он. — Моряки всегда славились своим интеллектом, образованностью. Писатель Станюкович, композитор Римский-Корсаков, изобретатель первого самолета Можайский — всех не перечислить!
— А долго ты будешь учиться? — спрашивала я, думая о своем.
— Пять с половиной лет. Раньше тебя закончу!
— Отпуска там каждый год дают?
— Военком говорил, что даже два раза в год. Зимою и летом! Мы часто будем видеться, Аленькая! А письма я тебе буду каждый день писать. Большущие!
— Ой, не торопись обещать, Васенька!
— Я слов на ветер не бросаю.
— А как смотрит на все это Анна Петровна? — поинтересовалась я.
— Мамка-то? Говорит: ты мужчина и сам устраивай свою жизнь. Ее я не забуду. Всю курсантскую стипешку стану высылать. Зачем мне деньги? Кормить и одевать будут бесплатно...
Весь июнь Вася бредил своим морем. Таскал при себе карманный географический атлас, запоминал названия островов, проливов и заливов. Именовал свою зубрежку мудрено: изучением морского театра.
А в первых числах июля я проводила его в дальний путь.
Рассказывает автор:
Ходовая рубка — это мозг боевого корабля. По всем каналам сюда стекается вся информация, принимаются необходимые решения. И последнее слово всегда принадлежит командиру.
Капитан третьего ранга Неустроев сидит в поворотном кресле возле отдраенного лобового окна, кивком головы и коротким словом «есть» отвечает на доклады вахтенного офицера Исмагилова.
Рядом с капитан-лейтенантом несмело поглядывает по сторонам его дублер Портнов. Сегодня он впервые на главном командном посту.
Ходовая рубка «Величавого» похожа на научную лабораторию. Повсюду на переборках и палубных тумбах жужжат и пощелкивают приборы, вспыхивают и гаснут сигнальные лампочки, негромко дзенькают звонки. От всего этого
