Золотой Нос понятливо кивнул и, повернувшись к своим, не менее истошным голосом заорал:
— Ложись, олухи! Ложись! Комендоры картечью бьют! — и первым рухнул на землю.
Пираты, не дожидаясь повторной команды, попадали следом. Тут же у них за спинами оглушительно рявкнули пушки, и картечные заряды с воем пронеслись над самыми их головами, выкашивая передние ряды наступающей конницы.
Подняв голову, Золотой Нос быстро глянул назад, вперёд и по сторонам. Вскочил на ноги и опять заорал, что было сил:
— Становись! К бою! — и, выхватывая из ножен тесак и вскидывая его над головой, — Первая шеренга — цельсь! — тут же, почти не задерживаясь, резкий мах вниз, — Пли!
Тех всадников, кого не снесло картечным залпом, встретил целый рой пуль, вылетевший из восьми десятков мушкетов.
А Золотой Нос продолжал командовать:
— Первая шеренга — на колено! Вторая — цельсь! — опять взмах тесаком и, опять: — Пли!
И новая волна пуль умчалась навстречу продолжавшему наступать противнику.
— Вторая шеренга — на колено! Третья — цельсь!.. Пли! Мушкеты — положить! Тесаки вон! Становись! На абордаж! Бей!
Меньше сотни оставалось в наступавшем конном отряде. И когда они увидели ринувшийся сверху им навстречу дико орущий и размахивающий тесаками и кортиками отряд пиратов, числом никак не менее двух сотен, психика их не выдержала. Толкаясь и сворачивая шеи коням, остатки отряда дворянской поместной конницы бросились вниз по склону, уходя всё дальше от преследующего её отряда пехоты.
Поняв, что противник не выдержал и отступил, Золотой Нос остановился сам и остановил разгорячённых атакой пиратов:
— Стой, черти! Стой! Этих нам уже не догнать. Но есть другие. Те, что идут сейчас в атаку на холм в лоб. А ну, бегом к своим мушкетам! Хватай их и живо на прежнюю позицию!
Выполняя команду своего капитана, пираты развернулись и бегом бросились к лежавшим на земле мушкетам. Похватав их, быстро построились и так же бегом устремились на свою прежнюю позицию.
А там уже вовсю шёл бой. Отряд капитана Ригара, давший по наступающей пехоте целых три залпа, успел скрыться за своими пехотинцами в самый последний момент. И теперь, вернувшись на свои основные позиции, вёл залповый огонь по задним рядам дермонцев через головы бившихся внизу "лёгких пехотинцев".
Золотой Нос, выстроив свой отряд в две шеренги, включил его в очерёдность залпов отряда Ригара, препоручив командование одному из своих помощников. Потом подошёл к Ригару.
— Ну, как у тебя!? Всё нормально!? — перекрикивая грохот стрельбы, спросил он.
— Да! — ответил Ригар, — Всё хорошо. Успели дать три залпа. Потом отошли.
— Потери есть?
— Нет! Потерь нет!
— Хорошо, — кивнул Золотой Нос. Потом, отходя, хлопнул Ригара по плечу, — ну, давай…
Тот, не отводя внимательных глаз от битвы и не отвечая, кивнул головой.
Командор, пристально наблюдавший скоротечной схваткой стрелков Золотого Носа с отрядом дворянской конницы, занявшей буквально несколько минут, удовлетворённо хмыкнул:
— Ну, Нос, быть тебе полковником! — и перевёл взгляд на левый фланг своих войск.
Стоявший в центре отряд барона, потеряв за несколько минут всю свою ударную стрелковую мощь, бросился в атаку на стоявший перед ним полк пеших пикинёров, поддерживаемый своими лучниками. Те, не имея возможности вести прицельную стрельбу, перебрасывали стрелы через головы своих воинов, поражая противника навесным обстрелом.
Неся потери от стрельбы пиратов, находившихся на повозках позади пикинёрного полка, дермонцы, не останавливаясь, со всего разгона ударили в самый его центр, стараясь прорубиться как можно глубже. Крики, треск копий, удары щиты о щиты оглушали, внося дополнительную неразбериху во всю эту какофонию рукопашного боя. Отдельные голоса командиров тонули в невообразимом шуме и криках, не давая возможности руководить боем.
Пираты от мощного удара сначала сильно прогнулись, дрогнули, даже подались назад, но — устояли.
И вот теперь, когда дело от строевого удара, в чём, несомненно, воины барона были сильны, дошло до простой рубки, пираты показали себя во всей красе. Быстрые, вёрткие, привыкшие биться на тесной палубе кораблей, в тесноте рукопашной схватки они чувствовали себя, как рыба в воде. Пикинёры бросили свои пики, ставшие уже ненужными в такой толчее, достали мечи и ринулись в бой.
И вскоре солдаты барона начали понимать, что противник, оказавшийся перед ними, явно им не по зубам. Они просто не успевали за высоким темпом боя, который им задавали пираты.
Несмотря на своё численное превосходство, солдаты барона уже не наступали. Сбившись в плотный строй, выставив вперёд копья, они оборонялись, с трудом отбиваясь от наседавших на них со всех сторон пиратов.
А тут ещё капитан отряда лёгкой пехоты, стоявшего позади повозок, воспользовался тем, что конница ушла вперёд, столкнувшись посреди поля с конницей барона и освободила проход, провёл своих людей вокруг бьющихся отрядов и выйдя во фланг солдатам барона, нанёс удар.
Не успевшие развернуться солдаты на правом фланге были буквально сметены первым ударом. А дальше всё происходило так же, как и в первых рядах. Пираты, бешено вертясь, наносили удары во все стороны, прорубаясь сквозь ряды начинавших уже впадать в панику солдат барона. И только железная дисциплина и громкие команды офицеров удерживали их от того, чтобы не броситься бежать, заставив перестроиться и сформировать новые шеренги взамен разбитых пиратским ударом и рассыпавшихся.
Не так удачно обстояли дела у полка конных пикинёров. Атаковав на встречном ходу поместную дворянскую конницу, хоть и сильно прореженную артиллерийской стрельбой, но не потерявшую силу удара, пикинёры завязли в конной рубке.
А в этом случае воины барона явно превосходили своим умением конницу Командора. Всё-таки на своих двоих пираты чувствовали себя гораздо лучше, чем в седле. И до сих пор сдерживать напор дворян им помогали только две сотни кавалеристов, переданные Командору графом Гарушем. Но и они не могли выдерживать давление постоянно. Поняв это, командир пикинёров, сунув в рот два пальца, резко и пронзительно засвистел, давая своим команду сначала рассыпаться, выходя из боя, а потом и вовсе — отступать.
Услышав его свист, пикинёры прыснули во все стороны, уходя от преследования. Потом развернули коней и, припав к гривам, бросились в обход левого фланга пиратского войска, уходя под прикрытие второго отряда лёгкой пехоты, уже занявшего их место в общем строю.
Поняв, что конница со своей задачей не справилась и сейчас отступает, командир этого отряда, капитан Туракал, прозванный за свой жестокий характер Акулой, выдернул абордажную саблю из ножен и, поправляя крепления, подкинул на левой руке круглый железный щит. Потом прокашлялся, прочищая горло, сплюнул и громко скомандовал:
