Еще несколько дней назад «Ястреб» стоял в Гельсингфорсе. Команда знала — приближаются большие события. Когда командира корабля вызвали в Центробалт — штаб революционных моряков, все поняли: революция началась!
В Центробалте командиру сказали: «Возьмете оружие и срочно доставите его питерским рабочим».
Маленький корабль вышел в море. Стрелка машинного телеграфа все время стояла на «Полный вперед». Командир то и дело поглядывал на часы. Надо было торопиться.
И «Ястреб» успел.
— Теперь Керенскому крышка! — шутили рабочие. — Спасибо балтийцам!
Прошли годы, кончилась гражданская война. «Ястреб» с Балтики перешел на Черное море, там несколько лет служил в пограничной охране. Затем корабль передали торговому пароходству. Много морей избороздил он и в конце концов попал на Север. Тут его видели и у берегов Новой Земли, и в далеких бухтах моря Лаптевых. А когда началась Отечественная война, «Ястреб» опять призвали на военную службу. На Белом и Баренцевом морях сражался старый корабль.
Последние годы его прошли в Мурманском порту. Когда в Кольский залив на испытания вывели атомный ледокол «Ленин», впереди буксиров шел «Ястреб». Он должен был снабжать ледокол водой и паром.
Корабль революции и атомоход вместе шли в полярное море.
Посмотрите в иллюминатор. Здесь, у Кольского полуострова, нам тоже все время попадаются навстречу корабли.
Первыми показываются их мачты, Я хорошо помню, как в морском училище втолковывали:
«Мачтой называется круглое дерево, стоящее вертикально…»
Тогда же я попал на шлюпку в первый свой морской поход. Смотрю — мачта. И верно, деревянная, круглая, стоит вертикально.
Потом пришел на учебное паровое судно. И здесь мачта. Круглая, стоит вертикально. Только не деревянная, а из железа.
Во время войны случилось мне плавать на крейсере. Вижу: перед трубой высоченная железная башня. Мостики на ней, надстройки, прожектора, дальномеры, одних антенн без малого десяток. «Мачта», — говорят про нее. Ну и ну!
А каких только мачт не насмотрелся потом! Деревянные, стальные; ажурные, башеннообразные, трехногие… У грузовых судов каждая мачта — целая семья машин для подъема тяжестей. Тут и краны и стрелы. Сами мачты часто построены над трюмами в виде буквы «П» или буквы «А», чтобы удобнее поднимать груз…
Вот тебе и круглое, вот тебе и дерево!.. Видно, мне в училище про мачты больше говорили, да я прослушал.
На этих фотографиях и на рисунке — мачты: парусного линейного корабля, рыболовного судна, сухогрузных судов. Разные, а всё мачты!
— Кто ведет судно?
— Капитан.
— А кто помогает ему?
— Помощники.
— А помощникам?
— Приборы.
Перед помощником капитана — карта. В правом нижнем углу — Кольский полуостров. К нему плывет наш корабль. Наискосок через карту медленно движется желтый зайчик. Этот прибор — автопрокладчик — высвечивает на карте наше место.
Помощник берет остро отточенный карандаш и ставит на зайчике крестик. Цепочка крестиков тянется к полуострову. Скоро мы будем около него.
Светлый зайчик отбрасывает на бумагу спрятанная под картой лампочка. Корабль плывет по морю, лампочка движется под картой. Повернул влево корабль, сделала поворот и лампочка.
Кто сообщает автопрокладчику курс и скорость? Гирокомпас и лаг. Все эти приборы соединены между собой проводами. Бегут по проводам сигналы:
— Курс 135°! — говорит компас.
— Скорость 12 узлов! — сообщает лаг.
Автопрокладчик передвигает каретку с лампочкой. Зайчик на карте проползает каждый час по 12 миль. Миля в час — это мера скорости. Она называется узел.
— Значит, автопрокладчик заменяет штурмана?
— Отчасти. Во всяком случае, если штурман отлучится, то автопрокладчик место судна не потеряет. Правда, карандашных отметок, как плыл это время пароход, на карте не останется.
— А нельзя светочувствительную бумагу положить? Тогда зайчик будет сам рисовать путь судна.
— Можно, всё можно. Только кто будет карты менять, с одного масштаба на другой переходить, ошибки приборов замечать? Рано еще от штурманов отказываться.
— И верно, рано. А можно глупый вопрос задать?
— Ну?
— Почему штурманы так тонко карандаши точат?
ФИТЮЛЬКА
Однажды в Мурманске, в сквере, я слышал, как отец рассказывал сыну о рыбах: о палтусе и пинагоре.
— Палтус, — говорил он, — плоский, как пирог. Глаза и рот у него свернуты набок. А пинагор — рыба как рыба. Палтус живет на дне. Пинагор — у самого берега. В отлив море отходит от берегов, и они с пинагорихой плещутся в лужицах. Мать-палтусиха выметывает икру и вместе с отцом уплывает. У пинагоров уплывает одна мать, отец остается. В отлив, чтобы икра не усохла, он смачивает ее водой изо рта. Отец-палтус никогда не видит своих детей. Пинагор ждет, когда мальки выведутся, и тогда плавает вместе с ними: впереди папа-пинагор, позади косячком пинагорята.
Я спросил:
— Простите, вы, наверно, рыбак. Какая рыба лучше — палтус или пинагор?
— Что за вопрос, конечно, палтус! — ответил рассказчик. — Из него и котлеты, и филе. Весу в нем килограммов сто. А пинагор что — фитюлька!
— Совсем не фитюлька! — обиделся сын. — Он хороший.
Мальчик присел на корточки и щепкой нарисовал на песке головастую рыбку. За ней дружною стайкой плыли маленькие точки.
Мы идем мимо высокой скалы. Что-то белое вьется, мельтешит у обрывистого берега. Будто клочья тумана срываются со скал и, описав круг, возвращаются назад.
Это птицы. Это их гнездовье — знаменитый птичий базар.
Вот кто живет на этом базаре.
Тупик лучше плавает, чем летает. Под водой он может пробыть до трех минут.
Глупыш не глупее других птиц. Имя свое он получил несправедливо — за верность птенцам. Самка глупыша не улетает, даже если человек подойдет к ним совсем вплотную.
Птичий базар — колония кайр.
Будете на палубе, подойдите к поручням. Наклонитесь. Внизу — вода. У самого борта она зеленая, с золотыми пылинками солнечного света, дальше — темная, как камень, у горизонта—холодная, стальная.
