Владимир Евгеньев - Огни святого Эльма

— Вот, возьмите, — сказала Мария уже по-французски.

— Послышалось шуршанье бумаг.

Потом собеседник быстро произнес:

— Все. Теперь поехали быстрей, Мария. Свернете, когда я скажу. Вы поезжайте дальше, а я постараюсь смыться незаметно. Вот они уже едут за нами. Ну, быстрей же, быстрее, Мария. Сейчас они нас арестуют. Надо оторваться. Зачем вы пропускаете этот грузовик? Давайте скорей. Вот здесь, вот так, налево. Они поехали. Машина дергалась, то набирала скорость, то тормозила по вине водителя. Неожиданно пассажир спросил:

— А кто там, на заднем сиденье?

— Не бойтесь, это наш человек.

— Я на вас надеюсь, — с некоторым сомнением и тревогой произнес собеседник Марии. — Первый поворот налево, быстро. Так, вот здесь остановитесь. Всего доброго. Удачи вам!

— Удачи и вам, Люсьен! — ответила она.

Василий не видел, как незнакомец перемахнул через полутораметровый забор и скрылся в кустах, которые росли за оградой. Растратин быстро вскочил.

— Теперь ты поведешь, — сказала Мария, и он послушно сел за руль.

— Да, да, конечно.

Василий рванул с места.

Мария пронзительно закричала:

— Притормози!

— Почему? — не понял Василий.

— Пусть покажется их машина. Они должны увидеть, что нас двое. Они не знали, что ты прятался. И будут думать, что ты Люсьен. У них не должно быть ни тени подозрения, что кто-то из нас скрылся. Нас было двое, двое и остались. Они должны преследовать только нас.

— Ах, вот оно что, — сказал Василий. — Мы должны отвлечь погоню на себя. А товарищ Сталин нас отблагодарит?

— Нас ожидает светлое будущее для всех трудящихся, ради нашего дела стоит рисковать, — без пафоса ответила Мария.

Ее убежденность поразила Василия. «Такие люди, действительно могут построить новый мир» — подумал он. Между тем погоня не заставила себя ждать. Черный Ситроен вырулил из той улицы, откуда появились и Василий с Марией. Преследователи начали быстро приближаться. Василий опять включил зажигание.

— Подожди, — сказала Мария. — Все должно быть чисто.

Ситроен уже начал подъезжать, притормаживать и выходить на встречную полосу, норовя прижать машину Василия к обочине.

Тут Растратин рванул с места. Пежо не подвел и хорошо набрал скорость. Преследователи тут же газанули за ними. Потом Василий на полной скорости вывернул налево. На встречной полосе Ситроен немножко замешкался, Растратин выиграл полминуты, но потом сразу же сделал прыжок по первому повороту направо, завернул в ворота какого-то двора, еще раз резко повернул направо, проломил забор, выскочил на другую улицу и помчался. Его преследователи почему-то не решились повторить его маневр, и поехали в объезд. Это дало русским небольшую фору.

— А ты молодец, — внезапно воскликнула Мария. — А если бы забор был крепкий?

— Ну, я же посмотрел, какой там забор, — Василий сделал еще один поворот.

— Но мы не можем здесь бесконечно петлять, — проворчал он себе под нос. — Придется выходить на шоссе. Они могут задействовать еще других людей.

— Ну и что? Ты боишься?

— Ну, Маша, — пробурчал Василий, не отрываясь от дороги, в очередной раз выкручивая повороты. — Здесь в лабиринтах соревнуются водители, а на шоссе соревнуются машины.

— Ты не уверен в машине?

— Не могу быть уверен, что их автомобиль слабее нашего.

— Спроси же, наконец, куда нам надо ехать? — требовательно произнесла Мария.

— Сначала нам надо оторваться, — будто оправдываясь, произнес он. «Почему я веду себя, будто я ее подчиненный? Отчего она имеет такую власть надо мной?» — подумал Растратин. Стало меньше домов. За последними дворами показалось редколесье и болото.

— Вот они, — сказала она через три минуты.

Да, действительно, Ситроен опять плотно повис у них на хвосте.

— Ну, давай, — сказал Василий, стиснув зубы, выжал до отказа педаль газа и впился глазами в дорогу.

— Они не отстают, — грозно сказала Маша.

Василий не сбавлял газ и не тормозил. Он уже не смотрел на боковые улицы, надеясь на удачу, только старался ехать прямо, не крутя рулем. Расстояние между ними и преследователями предательски сокращалось. Машин попадалось мало, была середина рабочего дня.

— Ну вот, — сказал Василий. — У них мощней мотор. Что будем делать? — пробормотал он, скорее самому себе.

Мария неожиданно ответила:

— Сейчас мягко тормози, не крути рулем.

— Что? Зачем?

Он на секунду обернулся и увидел, что она достала из сумочки браунинг второго номера и передернула затвор.

— Не бойся, я буду стрелять по колесам. Осторожно притормаживай, нежно.

— Проклятие! Во что я ввязался? — проворчал Василий, но, тем не менее, начал плавно тормозить.

Мария открыла стекло, высунулась из машины, раздался выстрел, второй, третий.

«Как она хорошо стреляет, — подумал Василий. — Но слишком часто. Как здесь прицелиться?»

Между тем из окна преследующей машины высунулся человек с пистолетом и тоже начал стрелять. В отличие от Марии не так часто. Василий видел в зеркало дальнего вида, что он уверенно держит пистолет двумя руками. Раз. Один выстрел, второй.

Мария вскрикнула и свалилась обратно в Пежо, упала ничком на сиденье.

— Маша, Маша! — крикнул Растратин.

Все это произошло очень быстро. Василий обернулся и увидел, что она лежит без движения, голова у нее в крови. Глаза закрыты. Мария завалилась на сиденье, все еще сжимая в руке браунинг.

— Маша, милая! — холод пробежал по груди. Неожиданно его охватила ярость «Убили! Мерзавцы!». Василий был офицером. Он проходили специальные тренировки. И кроме того с другими юнкерами они для собственного удовольствия отрабатывали разные движения, поэтому и переживания, и решение заняли у него несколько секунд. Растратин резко затормозил. Его машину развернуло вправо. Он выскочил, на ходу выхватывая револьвер, бросился ничком в кювет, на ходу успел снять предохранитель, из положения лежа начал стрелять. В течение нескольких секунд он выпустил весь барабан по лобовому стеклу преследующей их машины, которая уже подъехала на несколько шагов. Черный Ситроен завилял и боком завалился в кювет. Василий мельком увидел упавший пистолет, опущенную руку, высунувшуюся из окна. Дальше он смотреть не стал. Он опять прыгнул в машину, завел мотор, развернулся и помчался вперед, не разбирая дороги, еще не успев понять, что будет делать.

«Надо ее похоронить, — глупо подумал он. — Нет, наверное, все-таки придется оставить ее. — Холод опять пробежался по груди, сердце сдавило. — Маша, так глупо. Надо оставить машину и бежать. Она же говорила, что никто не знает, что я был в машине. Это был Люсьен. Тот хмырь, который взял у нее папку, правильно, он и стрелял, потом он смылся. А мне главное, сейчас все бросить, оставить Пежо и домой. Если что, она под пистолетом заставила меня вести ее машину, потом заставила у дяди Пьера взять другой автомобиль, а потом села в нее и уехала. Вот и все. Никто ничего не докажет».