— Кто тебе это сказал?
— Рэнкин. Мы вышибли из него правду.
Я сел на галечный пляж и рассказал ей всё с начала до конца.
— Немыслимо, — прошептала Дженни, когда я умолк. — Взять и отправить людей на смерть… Не верю. Это всё равно, что заставить их идти по доске.[2] Невероятно. Но теперь мне ясны все те мелкие события, смысла которых мы тогда не могли понять. И всё равно не верится, что человек способен на такое.
— Это правда, — ответил я. — Но если я явлюсь с такой историей в полицию, толку не будет, да?
Дженни покачала головой.
— Не будет. Я верю тебе только потому, что знаю и тебя, и обстоятельства дела. Но полицейские не поверят. Слишком это фантастически звучит. Власти заявят, что ты всё придумал. Вот увидишь, завтра в газетах будет полно заметок о том, как двое беглых заключённых чуть не убили Рэнкина в отместку за предъявленное обвинение. Все будут против вас. Шайка с «Трикалы» станет твердить своё в один голос, так же, как там, в трибунале. — Она серьёзно взглянула на меня и добавила: — Джим, нам надо добыть доказательства.
Я готов был расцеловать её за это «нам». Она словно бы разделяла мои заботы. Поняв, о чём я думаю, Дженни мягко высвободила руку из моих ладоней.
— У меня есть только один способ добыть доказательства.
— Да, только один… Где эта Скала Мэддона?
— Рэнкин говорит, что возле острова Медвежий, — ответил я. — Южнее Шпицбергена.
Она немного посидела, в задумчивости просеивая голыши сквозь пальцы.
— Море там дурное, — сказала она, наконец. — Когда у Хэлси намечено отплытие?
— Двадцать второго апреля. Но он может забеспокоиться и выйти в море раньше.
— А сегодня семнадцатое марта, — пробормотало Дженни. — Если привезти часть слитков, тебе поверит даже самый тупоумный чиновник. За этим ты ко мне и приехал?
— То есть?
— Ты хочешь, чтобы я одолжила тебе «Айлин Мор»?
— Боюсь, нечто подобное приходило мне на ум, — нерешительно проговорил я. — Понимаешь, Дженни, я не знаю ни одного другого человека, который был бы на моей стороне и имел яхту. Вот мне и подумалось…
Я умолк. Глаза Дженни затуманились, и она отвернулась.
— Хорошо, я дам тебе «Айлин Мор».
Голос её звучал сдавленно. Она смотрела на заходящее солнце, на фоне которого тихо покачивались голые мачты. Мне показалось, что она думает о тех страшных волнах, с которыми предстоит сразиться её маленькому кораблику. Я знал, что она любит свою яхту. Дженни резко поднялась на ноги.
— Пойдём посмотрим карты, — сказала она. — Адмиралтейство любезно оставило мне весь набор карт того района. Я хочу точно знать, где находится эта Скала Мэддона.
Мы вместе стащили резиновую лодку на воду, я сел на вёсла, и мы поплыли к яхте. «Айлин Мор» была маленьким, юрким, опрятным и ухоженным судёнышком. Белела краска, сияла медь. Шагая следом за Дженни по палубе, я испытал то чудесное ощущение свободы, которое приходит только на борту корабля, независимо от его размеров.
Дженни отвела меня на корму, в маленькую рулевую рубку, и достала из рундучка рулон адмиралтейских карт.
— Держи. Посмотри пока их, а я поищу справочник опасных районов северных морей. Где–то он у меня был. Я принялся быстро рассматривать пыльные карты и наконец нашёл нужную — остров Медвежий. Вдруг Дженни прервала мои поиски.
— Нашла, — сообщила она, держа в руках раскрытую книгу. — Широта — семьдесят три градуса пятьдесят шесть минут, долгота — три градуса три минуты восточной. Хочешь послушать, что тут написано про эту Скалу?
— Да, прочти, а я попробую отыскать на карте.
— Боюсь, тебе это не понравится.
«Скала Мэддона, — прочла Дженни, — одинокий скалистый остров, населённый разнообразными морскими птицами, которые не живут там круглый год. Сведения об острове скудны. Известно менее десяти случаев высадки на него. Корабли стараются обходить этот район стороной. Море там штормит во все времена года, остров и опоясывающие его рифы почти полностью скрыты водяной пылью. Протяжённость рифов неизвестна, район нанесён на карты лишь в общих чертах. Зимой встречаются дрейфующие льды».
Вот и всё. Премилое местечко, а?
— Да, не сахар, — согласился я. — Может быть, поэтому они и выбрали этот остров? Я нашёл его на карте, смотри. Он на самом краю Баренцева моря, на триста миль севернее южной границы распространения дрейфующих льдов. Слава Богу, что сейчас весна, а не зима. — Я выпрямился. — Ты правда дашь мне яхту, Дженни? Ты понимаешь, что можешь распрощаться с ней навсегда?
— Понимаю, — ответила она, глядя на меня странным взглядом. — Яхта в твоём распоряжении, но… с одним условием. Я схватил её за руку.
— Ты настоящий друг, Дженни. Не знаю, когда сумею отблагодарить тебя, но я это сделаю. А если мы найдём «Трикалу», я затребую вознаграждение и тогда смогу действительно отблагодарить тебя!
— Ты ещё не знаешь, каково моё условие, — ответила она, высвобождая руку.
— Я на всё согласен!
— Хочу надеяться. Так вот. Ты, разумеется, возглавишь экспедицию, но капитана и команду подберу я. За механика с тобой пойдёт Макферсон, он чуть ли не с детства возится с судовыми машинами. А капитаном буду я.
— Но… Дженни, ты шутишь, правда? — я был ошеломлён.
— Чтобы идти на «Айлин Мор», нужна команда из четырёх человек, и тебе это известно. Во всяком случае, таково моё условие, — решительным тоном добавила она.
— Дженни… ты не можешь пуститься в такое плавание. Твой отец…
— С отцом я всё улажу. Серебро принадлежит русским, которые вытащили меня из концлагеря. Да и вообще… Словом, либо я иду с тобой в качестве шкипера, либо ты останешься без судна. Я не шучу.
— Тогда остаётся одно — сдаться властям в надежде, что они примут мой рассказ на веру.
— Это ничего не изменит. Если ты сдашься, я пойду к Скале Мэддона сама.
— Но почему?
— Почему? — она пожала плечами. В её глазах вновь появилось то странное, непонятное мне выражение. — Итак, принимаешь ты моё условие или нет?
Я вздохнул.
— Ладно, делать нечего… Но только если твой отец даст согласие. Кажется, этот ответ удовлетворил её. Я и мысли не допускал, что отец Дженни разрешит ей отправиться в такой опасный поход, однако поздно вечером, когда она ушла к себе в спальню, он сел у очага, долго смотрел на огонь и наконец, повернувшись ко мне, спросил:
— Вам известно, какое условие поставила Дженни?
— Да. Я ответил, что приму его, если вы согласитесь.
— Ну так вот, — кивнув, сказал он, — я согласен.
— Господи! — вскричал я. — Вы просто не понимаете, насколько это опасно.
