Ему кажется, что при каждом повороте он проигрывает расстояние – топота копыт впереди уже не слышно.
– Будь ты проклят! – восклицает Колхаун с отчаянием. -Опять уйдет! Это бы ничего, если бы, кроме меня, никого тут не было! Но теперь я не один. Этот старый черт уже в лесу. Когда я въезжал в чащу, он был всего в трехстах ярдах. Нельзя ли как-нибудь от него ускользнуть? Нет, он слишком хороший следопыт… А ведь, пожалуй, можно!
При этих словах Колхаун натягивает поводья и делает полуоборот, внимательно оглядывая тропу, по которой он только что проехал. Он всматривается взглядом человека, который мысленно начертал план и подыскивает подходящее место для его выполнения. Нервно хватается он за ружье; во всех его движениях чувствуется лихорадочное нетерпение. Но он продолжает колебаться и после некоторого размышления отказывается от своего намерения.
– Нет, так не годится, – бормочет он. – Слишком много народу скачет за мной, кое-кто из них умеет разбираться в следах. Они наверняка найдут труп, да и выстрел услышат. Нет! Из этого ничего не выйдет.
Еще некоторое время он остается на месте и прислушивается. И впереди и позади тихо, и только вверху шуршат крылья грифов.
«Как странно, что черные птицы все время парят над ним! Да, он, конечно, появится здесь. Чертовски не повезло, что остальные так близко! Если бы не это, ему уж больше не пришлось бы за мной шпионить. И так просто!»
Не так просто, как вы думаете. Кассий Колхаун! И птицы, которые парят вверху – если бы только они обладали даром речи, – могли бы разуверить вас.
Они видят, что Зеб Стумп приближается; но он делает это так, что шагов его не слышно.
«Хорошо, если бы он сбился со следа! – продолжает размышлять Колхаун, снова поворачивая лошадь. – Во всяком случае, я сам должен идти по следу, пока не собьюсь, иначе кому-нибудь из этих дураков может повезти больше… Ну и болван же я, что потерял столько времени! Если я еще буду медлить, старый хрыч догонит меня, и тогда все будет потеряно. Черт побери, этого никак нельзя допустить!..»
Пришпорив своего мустанга, Колхаун мчится вперед так быстро, как это позволяет извилистая тропа.
Едва успевает он проехать двести шагов, как вдруг останавливается, вскрикнув от удивления и радости.
Перед ним, на расстоянии двадцати шагов, – всадник без головы. Он неподвижно стоит среди низких кустов, которые верхушками касаются его седла.
Голова лошади опущена; по-видимому, животное щиплет стручки акаций.
Так, по крайней мере, кажется Колхауну.
Он быстро вскидывает ружье, но сейчас же его опускает. Лошадь, в которую он было прицелился, уже больше не стоит спокойно и не щиплет акации: она судорожно дергает скрытой в ветвях головой.
Колхаун догадывается, что поводья, переброшенные через седло, зацепились за ствол акации.
«Наконец-то попалась! Слава Богу, слава Богу!»
Колхаун бросается вперед, сдерживая торжествующий крик, чтобы его не услышали те, что позади. Через секунду капитан уже около всадника без головы – загадочного всадника, которого он так долго и тщетно преследовал!
Глава ХСII. ВЫНУЖДЕННОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ
Колхаун хватается за поводья.
Конь пробует вырваться, но не может – ему мешают зацепившиеся за акацию поводья; он только описывает круги вокруг куста, который его держит.
Его всадник ничего не замечает и не делает никаких попыток, чтобы избежать плена; он неподвижно сидит в ceдле, не мешая коню вертеться.
После некоторой борьбы гнедой покоряется и позволяет привязать себя.
Колхаун вскрикивает от радости.
Но мелькнувшая мысль заставляет его сразу замолчать: ведь он еще сделал не все, что задумал.
Что же он задумал?
Это известно только ему; и, судя по тому, как он озирается вокруг, нетрудно догадаться, что он не хотел бы, чтобы другие проникли в его тайну.
Внимательно осмотрев окружающие заросли и прислушавшись, он приступает к делу.
Человеку непосвященному его поведение показалось бы очень странным. Он достает нож, приподнимает полу серапе над грудью всадника без головы и наклоняется к нему, словно намереваясь вонзить лезвие в его сердце.
Нож уже занесен… Вряд ли что-нибудь может остановить его удар…
И все-таки рука не опускается. Ее останавливает раздающееся из зарослей восклицание, и на поляне появляется человек. Это Зеб Стумп.
– Прекратите эту игру! – кричит охотник, быстро пробираясь на лошади через низкий кустарник. – Прекратите, я говорю!
– Какую игру? – спрашивает отставной капитан в замешательстве, незаметно пряча нож. – О чем вы говорите? Эта скотина запуталась в кустах. Я боялся, что она снова удерет, и хотел перерезать ей глотку, чтобы положить конец ее штучкам.
– Ах, вот оно что! Ну, а я полагаю, что резать ей глотку незачем. Можно обойтись и без этого. А впрочем, вы о какой глотке говорите – о лошадиной?
– Конечно.
– Само собой. Ведь над человеком эту операцию кто-то уже проделал – если это, конечно, человек. А как вам кажется, мистер Колхаун?
– Черт его знает! Я ничего не могу понять. У меня еще не было времени как следует взглянуть на него. Я только что его догнал… Силы небесные! – продолжает он с притворным удивлением. – Ведь это же тело человека-мертвеца!
– Последнее, пожалуй, верно. Вряд ли он может быть живым без головы на плечах. Под этой тряпкой как будто ничего не спрятано, а?
– Нет. Мне кажется, там нет ничего.
– Приподнимите ее немножко, и поглядим.
– Мне не хочется прикасаться к нему. У него такой жуткий вид!
– Странно! Минуту назад вы не были так брезгливы. Что это вдруг с вами стало?
– Ну… – запинаясь, произносит Колхаун, – я был возбужден погоней. Был очень зол на эту лошадь и решил положить конец ее фокусам…
– Ладно, – перебивает его Зеб, – тогда я сам этим займусь… Так, так…- продолжает охотник, подъезжая ближе и рассматривая страшную фигуру. – Да, это действительно тело человека. Мертвец, и совершенно одеревенелый… Стойте! -восклицает он, приподнимая полу серапе. – Да ведь это же труп того самого человека, убийство которого сейчас расследуется! Ваш двоюродный брат – молодой Пойндекстер. Это он!
– Кажется, вы правы… О Боже, это действительно он!
– Иосафат! – продолжает Зеб, прикидываясь удивленным. -Ну и загадка! Ладно, нам нечего терять здесь время в размышлениях. Лучше всего будет, если мы доставим труп на место так, как он есть, в седле, – он, видно, сидит достаточно крепко. Коня этого я знаю; думаю, что за моей кобылой он пойдет не упрямясь… Ну-ка, старушка, поздоровайся с ним! Ну, не бойся! Разве ты не видишь, что это твой старый приятель? Правда, ему туговато пришлось за последнее время. Нет ничего удивительного, что ты его не узнала, – уж сколько времени его никто не чистил!
