— Что ты имеешь в виду? — спросил Билл, вглядываясь в лицо хозяина салуна так, словно увидел его впервые в жизни.
— Послушай, дело в том, что док Харнесс бросил все и покинул нас, — сообщил Проныра. — Нам очень трудно тебе об этом говорить. Док оставил нас и уже никогда не вернется.
Рейнджер провел рукой по лицу.
— Ушел и оставил нас? — уточнил он.
— Да, ушел и оставил. Именно так, старина.
— Никогда бы не подумал, — пробормотал Левша и повторил: — Никогда бы не подумал…
Он крепко схватился за край стойки и тяжело осел.
— Эй, вы, двое, поддержите его! — приказал Проныра стоящим рядом мужчинам, пристально глядя на почтальона. — Вы же знаете, он был старым приятелем дока!
К Биллу протянулись крепкие руки. Левша низко опустил голову, словно изучая ноги. Его колени дрожали.
Но Рейнджер обхватил себя руками, затем постепенно, огромным усилием восстановив самообладание, выпрямился и сел.
— Никогда не подумал бы, — произнес еще раз. — Я привез в этом мешке сотню фунтов песка для дока Харнесса. Вот что у меня для него — сотня фунтов. Док мог бы теперь валяться вверх животом и ни о чем не волноваться до конца своих дней.
— Док Харнесс уже ни о чем не волнуется, — заметил кто-то. — И ты не слишком переживай, дружище! Док больше ни о чем не волнуется, все в порядке. Помнишь, Левша, док всегда любил поспать. Теперь уснул надолго. Выпей, старина! Полегчает…
Внезапно зазвучал целый хор низких умиротворяющих голосов:
— Выпей, Левша! Тебе станет лучше.
Билл выпил и закрыл глаза, чувствуя, как огонь проникает в желудок.
— Как это случилось?
— Ну, он просто устал. Немного приболел, больше ничего. Просто устал и махнул на все рукой.
— Ему никогда не везло, — сказал Левша. — Я ни разу не видел, чтобы удача улыбнулась старине доку. Правда, он никогда не сдавался, не сходил со следа, не бросал кирку — ничего подобного. Всегда продолжал сражаться.
— Ну, Билл, в этих местах человеку однажды приходится махнуть на все рукой.
— Да, верно, — подтвердил почтальон.
Он снова выпил. Потом все увидели, как его борода приподнялась, — это Рейнджер изо всех сил сжал зубы.
— Ну, — подал голос Проныра, — плохой ветер никому не приносит добра. У старого Харнесса не было ни детей, ни родственников. Он любил повторять, что сам себе отец, сын, кузен, кузина, тетя и дядя. Ты был самым близким ему человеком, старина. Возьми себе этот мешок!
— Я? — переспросил Левша и поднял седую голову, уставившись в пространство. — Никогда не возьму отсюда даже унции!
Это заявление заставило всех повернуться к Рейнджеру, хотя никто не удивился. Когда люди достаточно долго живут на Севере, они привыкают не обращать внимания на странности других. Любые странности принимаются как нечто само собой разумеющееся. Если кто-то считает исключение правилом, то ему совершенно нормальный человек начинает казаться уродом.
И вот все посмотрели на Левшу, но никто ничего не сказал. Его просто рассматривали, чуть кивая, словно ожидая, что сейчас произойдет нечто интересное.
Лишь один человек пошевелился — мужчина среднего роста, довольно стройный, насколько можно было судить о его фигуре под тяжелым пальто. Поднятый воротник закрывал нижнюю часть его лица. Этот человек встал со стула в дальнем конце комнаты, отложил газету, которую читал, и, подойдя к концу стойки бара, облокотился на нее так, чтобы иметь возможность видеть длинную полированную поверхность стойки и взглянуть прямо в лицо почтальона. Он казался заинтересованным, хотя падающая на лицо тень от капюшона не позволяла увидеть выражение его глаз.
— Если не хочешь к ним прикасаться, — обратился Проныра к Левше, — то хотя бы расскажи нам о них. Это плата за убийство?
Рейнджер пристально посмотрел на бармена.
— На них кровь дока, — угрюмо произнес он. — Они испачканы кровью дока.
— Значит, ты их не возьмешь?
— Нет.
— Тогда как с ними поступишь? Отдашь правительству?
— Черт побери правительство! — заявил кто-то. — Что оно делает для нас? Что правительство хоть раз сделало для старика Харнесса?
Рейнджер чуть повернул голову и взглянул на говорящего.
— Полагаю, правительство немало сделало для всех нас. Правительство как деревья. Вы не можете видеть, как они растут день за днем, но они, черт побери, все время растут, пока вы спите. Но вот что внутри? — При этом он ткнул указательным пальцем в мешок. Песок был упакован настолько плотно, что на ткани не осталось даже вмятины.
— Вы имеете в виду мешок или правительство? — поинтересовался Проныра.
— Я пытаюсь понять, как, по мнению дока, я должен поступить с этим песком.
Рейнджер опустил голову и прищурился, будто внимательно прислушиваясь к какому-то далекому голосу.
— Док был хорошим человеком, — задумчиво произнес кто-то.
— Он один был такой, — поддержал другой. — Скольким людям, потерявшим все, он помог? Тысяче, не меньше! Вот куда всегда уходили его деньги. Рулетка мало чем могла поживиться у Харнесса. И карты тоже, и выпивка. Он никогда не хотел много. Два или три раза вроде даже накопил достаточно, чтобы бросить эти места и отправиться на юг разводить коров. Хотел купить землю и работать на ней. Всегда об этом мечтал.
— Теперь никогда не увидит ни коров, купленных на этот песок, ни пастбища, где они могли бы пастись, — проговорил Проныра.
— Никогда, — подтвердил Рейнджер. — Два раза он имел почти столько, сколько надо. А когда потребовал, чтобы Чучело Миллер отдал ему половину песка, намытого в первый год, я не думал, что Миллер поступит по справедливости. Но Чучело сыграл честно. Он передал мне песок, чтобы я отвез его Харнессу. А док умер, когда у него наконец появился шанс отправиться на юг, а не на небеса… Один Господь знает, почему все так получилось. Док всегда упускал свой шанс. И никогда не мог сказать «нет» человеку, просившему его о Поддержке, каким бы бродягой тот ни был. Думаю, у этих денег была бы такая же участь. Просто не могу себе представить, на что бы еще док их потратил.
— Вероятно, ты прав, — поддержал его один из мужчин.
— Ладно, я принял решение, — объявил Билл. — Оставлю этот мешок в Серкл-Сити. Пусть песок попадет к тем, кому он больше всего нужен.
— И кому же доверишь такое дело?
— Не знаю. Проныре здесь все известны, пусть он назовет честного человека.
Глаза Проныры жадно сверкнули.
— Ну, не знаю, — протянул он. — Надо подумать. Я обо всем позабочусь, сынок!
Левша внимательно на него посмотрел и сделал глоток, прежде чем произнес:
— Проныра, ты тверд как скала. Под небесами не найдется человека, способного тебя испугать. Не сомневаюсь. Но как я могу доверить тебе мешок, если ты уже собрался запустить в него свои жадные руки?
