Паттерсон от удивления выронил изо рта трубку.
— Повторите еще раз! Вам, случайно, не привиделось?
— Я своими глазами видел, — пожал плечами Хилтон. — Впервые в жизни видел и вовсе не во сне…
Шериф недоверчиво оглядел обоих собеседников.
— Хилтон, вам не приходилось слышать такую кличку — «Тигр»?
— Разумеется, нет. Я только-только из Нью-Йорка, недавно университет окончил.
Паттерсон потянулся к бумажнику и достал оттуда фотографию.
— Знакомое лицо?
— Он! — воскликнул Хилтон. — Я его мгновенье наблюдал, но готов хоть под присягой подтвердить: он! Только не такой изможденный, как здесь. Клянусь честью: он.
Паттерсон убрал фотографию Тигра, сделанную на Кубе, обратно в бумажник. Наступила пауза. Молли тревожно поглядывала на шерифа. Тот облизнул пересохшие губы.
— М-да, и впрямь лихо дело заверчено… Жалко, что не могу сам подняться, — он совсем было собрался рассказать им историю с Олсеном, но в последний миг передумал. — В общем, как бы там ни было, а за парнем числятся Текс, Холл и Норвик…
Молли вскочила. Глаза ее подозрительно заблестели.
— Не верю! Ни за что не поверю, что Робин убийца!
— Факты, мисс Ровер, одни лишь факты… Да, он привез мистера Хилтона, но… Кстати, стоит прислушаться к его совету и хранить все в тайне. Пусть строительство идет своим чередом, а народ пусть поуспокоится. Главное — тайна!
— Мистер Паттерсон, — взмолилась девушка, — прошу вас, выясните правду. Робин берет на себя чужие грехи. Он не виновен! Я чувствую, я знаю!
— Попробую, мисс Ровер, — ответил тот и вернулся к своей трубке. — Сделаю все, что в моих силах.
«А потом? — печально подумала Молли. — Даже если он не убивал… Чего я жду, чего хочу? Ведь в нем — кровь Тигра…»
1
Робин вернулся к восточной скале и взобрался наверх. Верный Римбоу терпеливо дожидался хозяина. Робин любовно потрепал его по гриве и вскочил в седло. Им овладела жажда отыскать убийцу. Того, кто убивал — подло, из-за угла, в спину. В душе Робина не осталось места для любви к отцу. Образ бесстрашного предка растаял и уступил место совсем другому.
Но все-таки, Тигр — его отец… Сейчас он ранен, быть может, убит. И надо найти его. Как странно: сын так ни разу и не поговорил с отцом по-человечески. Может статься, уж и не доведется, и увидит он лишь мертвого Тигра.
На месте перестрелки Робин попробовал определить, откуда стрелял убийца. Очень скоро это ему удалось. Две пустые обоймы валялись меж камней. Сюда прокрался Тигр, чтобы напасть неожиданно. И везде кровь, много крови кругом.
Судя по всему, пуля Хилтона серьезно ранила Тигра. Там и сям валялись окровавленные тряпки, большое темное пятно застыло на земле. Значит, делал перевязку. В таком состоянии далеко нельзя уйти. Робин поискал след. Помогали кровавые отметины. В одном месте валялся револьвер. Видно, оброненный во время движения. Выходит, Тигр совсем ослабел, не смог с коня сойти, чтобы поднять оружие. А вот место, где снова делал перевязку. И тут кровь, кровь, кровь. Наверное, силы на исходе…
Робин уверенно шел по следу и поражался выносливости старого Тигра. Он ожидал найти его где-нибудь на обочине тропы, лежащего без сознания. Но миля сменялась милей, а Тигр, судя по следу, все-таки держался в седле.
Робин добрался до ручья и обнаружил следы стоянки: остатки перевязки, холодную золу на месте небольшого костра. Здесь Тигр немного передохнул, а потом спустился в долину. Следы копыт вели дальше — в сторону от железной дороги, к бескрайним, поросшим густым кустарником прериям.
Отец… Кто бы он ни был, а он — отец, думал Робин. Надо обязательно разыскать его, помочь ему, принести еды. Он поправится, и они вдвоем уедут. Если надо, он силой увезет старика…
На пути стояла грубо сколоченная хижина. Может быть, какой-нибудь бродяга соорудил себе пристанище. Следы копыт вели прямо к порогу. Значит, Тигр здесь. Он не мог уйти дальше. Робин думал, что делать: старый Тигр избегает людей, даже смертельно раненный, он не попросит помощи — как-никак, Тигр! Робин пришпорил коня. В пустых глазницах окон ни огонька, дверь настежь распахнута…
Навстречу грохнул выстрел.
Стреляли из глубины окна. Пуля просвистела у самого виска. Робин рванул поводья. Отец?!
Прогремели еще два выстрела.
Нечеловеческим голосом вскрикнул Робин, словно мозг его не выдержал страшного напряжения: как он может, его отец?! Вонзив шпоры в бока Римбоу, он пронесся мимо хижины.
Вдогонку стреляли.
Пули отца просвистели в дюйме от головы сына.
2
В Фолкстоне тем временем воцарился мир. Белые фермеры пришли наконец к соглашению с индейцами о пастбищных землях. В истории городка подобного раньше не случалось. Не то, чтобы установилась сердечная дружба, но враждебность, во всяком случае, исчезла. Привыкли даже к тому, что в салуне посиживал сам индейский вождь по имени Микувайи. Ничто так не сближает, как общая ненависть.
— Я так считаю, — заявил веснушчатый Хайрон, — Ровер инженера не дождется. Всем известно про Глайтона, так что ни у кого охоты нет в петлю лезть.
— Убийца, конечно, мерзавец, вот, — подтвердил толстяк, — но службу нам добрую сослужил.
— Виски с содовой, эй! — гаркнул Микувайи.
Толстяк нахмурился, но подчинился, поставив перед краснокожим стакан.
— Чего как в воду опущенный, Алан? — спросил шериф Хоулд, ковыряя в зубах. — Пусть другие переживают, которые на Ровера горбатятся, а тебе-то что за дело?
— Да больно все спокойно, не нравится мне это. Ровер не тот человек, чтобы так легко отступиться…
— Инженера дожидается, — усмехнулся Хайрон.
— Давно бы в Денвер съездил да привез… И работают ведь, не сидят сложа руки. Даже ночью ковыряются, я сам с горы видел: факелы, факелы кругом…
— Видать, всякую черную работу делают.
— Черную-черную, а там глядь и плотина готова!
— Так ведь нету же инженера!
Алан замолчал.
— Микувайи и его люди всегда сделают плохо нехорошему белому человеку, — подал голос индеец. — Белые могут пожелать.
— Опять кровь проливать… — процедил толстяк.
— А все вокруг в болото превратится! — запальчиво ответил Хайрон. Остальные молчаливо поддержали: правду говорит.
— А я, между прочим, слыхал, будто Ровер просил у губернатора солдат для охраны, — проговорил один из фермеров. — Вот придут они, и пиши пропало. Против солдат не попрешь.
В молчании выпили, никому не хотелось говорить. В салун поспешно вошел новый посетитель. Кое-кто вскочил от неожиданности: в вошедшем узнали одного из людей Ровера.
— Тихо! — выдохнул тот, стараясь отдышаться. — Я один. Решил к вам перейти. Не могу больше. Ровера всегда уважал, но плотины этой не хочу. Погубит она нашу землю… Налейте чего-нибудь.
