Бент отпустил лошадей немного отдохнуть и попастись, чем они и не замедлили воспользоваться, недовольно выгибая шеи, поглядывая через плечо на ненавистные путы и нетерпеливо взмахивая пышными хвостами, словно мечтали снова пуститься в путь крупной размашистой рысью.
Шериф машинально пригладил ладонью черные усы, слегка припорошенные пылью, — все знали, что он втайне страшно гордится тем, что они такие длинные и густые, — и спросил, понизив голос:
— Чет, вы не возражаете, если я задам вам парочку вопросов? Скажите, где вы были в среду вечером?
— В среду? — с недоумением переспросил Чет и, полузакрыв глаза, принялся вспоминать. — Черт, так сразу и не скажешь! Ага, вспомнил! Я возился с проверкой счетов, потратил на это почти весь вечер. А почему вы спрашиваете?
— Потому что в это время ограбили почтовый поезд и взяли всю почту, — пояснил Слейтер и внимательно вгляделся в лицо собеседника, пытаясь подметить в нем выражение страха или неуверенности.
И в самом деле, при этих словах по лицу Чета Бента разлилась мучнистая бледность, а на скулах вдруг вспыхнули багрово-алые пятна.
— Мерзавцы взяли не меньше семидесяти двух тысяч, — добавил шериф. — А впрочем, может быть, вам это известно?
— Великий Боже! — раскрыв от изумления рот, ахнул Бент, а потом вполголоса, словно про себя, произнес: — А старина Гарри Дестри шляется по городу и сорит деньгами направо и налево! — и осекся, будто поняв, что проговорился, вопросительно уставился на шерифа.
— Что вы сказали? — рявкнул тот. В его голосе зазвучал металл.
— Ничего. Абсолютно ничего! — смешался Бент. — Я вообще ничего не говорил. Неужели вы меня в чем-то подозреваете, а, шериф?
— Я пока никого не подозреваю. Просто навожу справки, как этого требуют закон и мой служебный долг. Вот и все. Вам не о чем волноваться!
Однако нелепо было предполагать, что он пропустил мимо ушей оговорку Бента и тотчас выкинул ее из головы, как это водится между джентльменами. Помахав на прощанье рукой, шериф пришпорил коня и погнал его галопом по пыльной дороге. Сердце у него пело от проснувшейся неясной надежды, а крупные копыта коня, казалось, выбивали четкую дробь: «Дестри, Дестри, Дестри».
И конечно, все сразу же пошло кувырком, как только он выехал на главную улицу Уома и попал в ад кромешный: здесь вокруг него слышались испуганные крики, яростный рев и сухие щелчки револьверных выстрелов. Потом ему бросилась в глаза небольшая кучка людей, толпившихся возле открытых настежь дверей салуна старика Донована.
Шериф схватил за рукав одного из тех, кто счел за благо унести отсюда ноги. Это оказался один из местных, брызгавший слюной от бессильной злобы. Почему-то он бежал, странно при этом взбрыкивая, будто неведомая рука хватала его за пятки.
Динг Слейтер спрыгнул на землю, схватил беглеца за плечо, развернул его к себе лицом и принялся яростно трясти.
— Что за чертовщина тут творится?
— Дестри, похоже, снова спятил, — прохрипел бедняга и, выкрутившись из рук шерифа, с бешеной скоростью умчался прочь.
Слейтер был не настолько глуп, чтобы сломя голову кидаться в салун. На сто миль вокруг его без всякого преувеличения считали человеком на редкость мужественным и никто бы никогда не усомнился в его храбрости. Но он прекрасно знал цену отчаянной смелости и разумной осторожности. Поэтому остановился у хлопающих дверей и громко крикнул:
— Дестри!
— Ага! — прогремело в ответ. — Давай, заходи!
В то же мгновение пуля 45-го калибра вдребезги разнесла доску двери.
Шериф отскочил назад.
— Эй, кто здесь? — громко позвал он. — Кто имеет наглость поднимать такой шум и нарушать покой мирных граждан?
— Это я — старый Грязнуля! — донесся изнутри воинственный вопль. — Белый снег покрыл сединой мою голову, ноги мои тяжелы, словно камень, но снег понемногу тает и, того гляди, воды мои скоро выйдут из берегов и затопят все вокруг. Спускайся вниз, поскачем вместе!
— Дестри, это, никак, ты?
— Это старый Грязнуля, — заверил его Дестри. — Ты что же, не слышишь, как я реву? Бегу вниз и уже не могу остановиться! Еще немного — и моя вода выйдет из берегов. Какого хрена ты задерживаешь меня своими дурацкими вопросами?! Ух ты, вот черт!
Прогремел еще один выстрел, раздался треск и звон разбитого стекла.
Это окончательно вывело из себя представителя закона, он крепко стиснул кулаки.
— Гарри Дестри, именем закона, выходи!
— Единственный закон, который я знаю, — нахально парировал Дестри, — это журчать, сбегая вниз по склону холма. Гляди, осторожней, а то я здорово бурлю и пенюсь на поворотах. Я — Большой Грязный ручей, и несу свои воды далеко, к самому океану!
Шериф плюнул под ноги, резко повернулся на каблуках и удалился, намеренно громко стуча сапогами. Пробираясь сквозь плотную толпу зевак, он ворчливо объяснял любопытным, что с подобными пьянчугами, когда у них крыша повисает на одном гвозде, а в руках — кольт 45-го калибра, спорить не стоит, в таком состоянии им ничего не докажешь, самое лучшее — переждать, пока проспятся и придут в себя. Жители Уома, в своем большинстве люди трезвые и здравомыслящие, предпочли с ним согласиться. К тому же шериф много лет назад уже имел дело с Дестри, когда тот, по своему обыкновению, воображал себя ручьем по прозвищу Большой Грязнуля, и прекрасно знал, чего от него можно ожидать.
Когда Дестри нашел наконец в себе силы открыть глаза, его встретила прохлада серенького, пасмурного утра и зверская жажда, хорошо знакомая каждому, кто имел несчастье напиться хотя бы раз в жизни. При этом он с неудовольствием обнаружил, что мирно отдыхает в городской тюрьме, а шериф с самым невозмутимым выражением лица дремлет рядом с ним в удобном кресле. Неподалеку стоял конвоир. Лицо у него было хмурое, он крепко сжимал в руках заряженный револьвер.
Слейтер, заметив, что глаза у Дестри чуть приоткрылись, негромко спросил:
— Дестри, это ты ограбил экспресс?
— А то как же! — кивнул Дестри. — Слушай, будь другом, принеси попить!
— Это ты ограбил экспресс?
— Слушай, отвяжись! Не ограбил, но сейчас ограблю, если ты немедленно не дашь мне воды! Не видел я твоего чертова экспресса, понял?!
— Принесите ему воды, — распорядился шериф.
Воду принесли. Дестри одним глотком опрокинул стакан и облизнулся. Потом уселся поудобнее на стуле и пожал плечами.
— Надеюсь, ты уже понял, что находишься под арестом, — сообщил Динг Слейтер. — Все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя. Так ты признаешься в том, что совершил ограбление почтового поезда?
— Кто, я?! — вскинулся Дестри. — Пока нет, но ограбил бы не задумываясь, если бы он вез воду.
