В фургоне, который тянули мулы, лежало наше добро. Погрузив в мешки золото и драгоценности и оставив все остальное — ковры, картины, посуду — в фургоне, отец со слугой поскакали в горы, а мы с Луисом отправились на юго-восток.
Девушка смолкла и стала вытирать проступившие слезы тонким кружевным платком.
— У нас не было выбора, мистер Ривердейл, — сказала она затем. — Не было. Фургон был слишком громоздким, и даже, если бы мы поделили золото на четыре части, то и тогда бы ничего не вышло! Обремененные тяжестью наши лошади не выдержали бы погони. А она была. С десяток кайова гнались за нами почти до самого Дир-Сити.
Поселившись в «Одиноком Волке», мы еще надеялись первое время, что отцу с Мигуэлем повезет и они останутся в живых и на свободе. Прошел день, затем второй и мы поняли — они либо в плену, либо убиты… Признаюсь, я опасалась самого худшего. Но Бог услышал мои молитвы!.. Спустя неделю здесь появился Мигуэль. Он сумел сбежать из индейского лагеря и сказал, что с отцом будет все в порядке, поскольку краснокожие держат его за ценного пленника, ожидая выкупа.
Да, наш верный Мигуэль сбежал, но заплатил за свой отчаянный побег жизнью. От полученной во время погони пули в бок, он скончался у меня на руках через считанные часы после прибытия.
Это был его второй побег из кайовского лагеря. Лет десять назад Мигуэль попался в плен военному отряду кайова и команчей, проникшему на территорию Соноры, и прожил среди индейцев около двух лет.
Перед смертью он нарисовал карту тех мест в горах Уичита, где они с отцом спрятали золото. Она достаточно подробная, с ориентирами у предгорий, долинами и перевалами в самих горах… Но, мистер Ривердейл, эта карта в наших с Луисом руках — бесполезная штука! Все названия на ней на языке кайова. Если бы Мигуэль был жив, то тогда бы не возникло никаких трудностей. А так, мы просто беспомощные люди… Нам осталось уповать только на вас, мистер Ривердейл. Вы жили с кайова, знаете их язык и горы Уичита. Патрик Килкенни сказал, что Вы порядочный человек и сможете нам помочь… И, знаете, того вознаграждения, что вы получите после вылазки в горы, хватит на то, чтобы всю оставшуюся жизнь прожить обеспеченным человеком… Что вы на это скажете?
В номере стало тихо. Лишь из распахнутого окна долетали звуки улицы, да слышался глухой гомон заполненного салуна.
Ривердейл достал сигарету и принялся сосредоточенно курить…
— «Итак, Килкенни не соврал, — подумал он. — Намечавшееся дело сулило немалые выгоды. Риск, конечно, большой. Военные и охотничьи отряды кайова буквально роятся вокруг этих индейских гор, как пчелы. Но, черт возьми, при удаче мне обещано целое состояние!.. Я ведь хорошо знаком с горами Уичита, есть в конце концов, карта…».
— Позвольте, сеньорита, взглянуть на то, что нарисовал ваш покойный слуга, — попросил он, с силой затушив сигарету в стеклянной пепельнице.
Мексиканка сунула пальцы в нагрудный карман расшитого золотым позументом короткого жакета и извлекла на свет сложенный бумажный лист. Развернув бумагу, она протянула ее северянину.
Ривердейл долго рассматривал карту. Она была действительно подробной, и он, Майлс Ривердейл, помаленьку распознавал отображенные на ней места. И ручьи с долинами, и холмы.
— Гм-м, вот — Кедровый Утес, а здесь — Безумная Скала… — Ривердейл осекся, подозрительно взглянув на индейца. Потом вновь, уже молча, занялся изучением карты, запоминая ориентиры. Не хватало в этой тщательно выписанной женской рукой карте главного. Крестика, либо звездочки, либо любого иного указателя точного места захоронения сокровищ. Ривердейл мысленно снял перед мексиканкой шляпу, а вслух промолвил:
— Весьма предусмотрительно и разумно, сеньорита.
Стройная красавица слегка улыбнулась.
— Простая страховка, мистер Ривердейл. Это копия. Оригинал стал пеплом. Его не видел даже Луис.
Ривердейл взглянул на мексиканца и успел уловить проблеск недовольства на его тонком, в чем-то неискреннем лице.
— Я всего лишь жених Кончиты, мистер Ривердейл, — попытался отшутиться тот.
— «Плохое лицедейство, сеньор Дельгадо, — подумал северянин. — Осторожность невесты тебе явно не по вкусу».
— Стало быть, точное место у вас в голове? — спросил он у девушки, сунув карту в карман.
Мексиканка утвердительно кивнула.
— В конце пути я покажу вам его… Ну, мистер Ривердейл, каким будет ваш ответ?
— Кажется, я готов Вам помочь. Но…
— Цена ваших услуг? — быстро сообразила девушка. — Думается, пятьдесят тысяч американских долларов — неплохое вознаграждение?
В груди у Ривердейла екнуло сердце.
— Договорились, сеньорита… Теперь о Килкенни. Он мой друг и хороший стрелок. Я бы хотел, чтобы он стал участником этого похода.
— Я уже думала об ирландце и не против того, чтобы он поехал с нами. И, заверяю, его также ждет вознаграждение.
— Какое?
— Двадцать пять тысяч долларов.
— Будьте уверены, Патрик с радостью согласится, — с оптимизмом заявил Ривердейл.
Он снова посмотрел на угрюмого индейца, сидевшего в углу.
— Ваши планы насчет этого дикаря.
— До нашего возвращения он посидит у шерифа за решеткой, — сказала девушка. — А после мы его обменяем на отца. Никакого выкупа дикарям, если такая важная персона в моих руках!
В этот момент в коридоре послышались громкие шаги, а чуть позже дверь сотряслась от могучего удара.
— Бродяга Майлс! — пробасили снаружи. — Ты, оказывается, уже полдня торчишь в Дир-Сити, не уделив мне и капли внимания!
Широкая улыбка раздвинула губы Ривердейла, и он, встав на ноги, отворил дверь.
У порога, расставив массивные ноги и уперев в бока похожие на дышла руки, стоял крупный верзила. Его квадратные челюсти ходили ходуном, перемалывая какую-то пищу. В то время как черные кустистые брови человека изображали гнев, в его небольших зеленых глазах плясали озорные огоньки.
— Патрик, ты, ленивый и толстый сукин сын! — с теплотой проговорил Ривердейл, окинув большого ирландца веселым взглядом.
Раскинув руки, приятели заключили друг друга в крепкие объятия.
— Фу! — отстранился Ривердейл с гримасой на лице. — Ну и запах! Прямо как из бочки, в которой заночевал скунс.
— Не будь привередой, Майлс, — загремел ирландец. — Просто вчера я слегка расслабился. Пропустил внутрь всего две литровых бутылки «Тарантул Джюс».
Ривердейл покатился со смеху, стуча кулаком в грудь истинного сына Зеленого Эрина. Мексиканцы смеялись не менее заразительно. Килкенни самодовольно ухмылялся, удовлетворенный тем, что его шутливое объяснение пришлось по вкусу. И вдруг его глаза полезли на лоб. Он встрепенулся, оттолкнул Ривердейла в сторону и с необыкновенной для своей внушительной фигуры резвостью выхватил из кобуры револьвер. Прозвучал быстрый выстрел. Одновременно с свистом пули, отколовшей с подоконника кусок щепы, Килкенни прорычал:
