Двинулся по плотно утоптанной земле. Удивило отсутствие света в окнах. Да и судя по звездам, еще рановато. Значит, без сознания он провалялся недолго.
В дверях кто-то шевельнулся. Он замер, целясь в чуть видное белое пятно.
— Стоять! — тихо, но твердо приказал он. — Стрелять не желал бы, но, если придется, стану.
— Не придется, — ответил женский голос. — Кто там? Чего надо?
Женщина! Кэри нахмурился, потом шагнул вперед.
— Ты одна? — спросил он. — Говори правду!
— Я всегда говорю правду, — спокойно ответила она. — Тебя прислал Райерсон?
— Райерсон? — гость напрягся. Правда, имя вызвало смутные ассоциации. — Кто такой Райерсон?
— Если не знаешь, — сухо ответила Джен, — значит, нездешний. Заходи!
Не спуская с нее глаз, он шагнул к дому. Девушка не двигалась, пока он не подошел вплотную.
— Да ты ранен! — воскликнула она, увидев на голове повязку. — Что с тобой? Сбросила лошадь?
— Нет. — Глядя на нее, Кэри ждал, какое впечатление произведут его слова. — В меня стреляли. Фараоны, — мрачно добавил он. — Я ограбил банк.
— Ну что ж, — равнодушно заметила Джен, — кому что нравится. Давай-ка лучше посмотрю голову.
Он шагнул в темноту и, слушая, как она ходит по дому, стал ждать. Она подошла к окну — едва светлевший квадрат исчез. Потом и другой. Закрыв дверь, зажгла спичку.
Они посмотрели друг на друга. Джен Конвей, высокая сероглазая девушка с пепельно-светлыми волосами, выглядела бы даже по-своему красивой, если бы не худоба. От жары и тяжелой работы.
Перед ней стоял могучий широкоплечий мужчина с выпиравшими из разорванного рукава рубашки мускулами. Грубое изможденное лицо. На небритых щеках кровь. Наверное, вытекла из-под повязки и запеклась в щетине.
Два револьвера, стоптанные сапоги и латаные «ливайсы». Заметив на рубашке кровь, Джен снова взглянула на него. Никогда еще она не ощущала перед собой такой необузданной первобытной силы. Что-то неодолимое чувствовалось и в выдававшейся вперед квадратной челюсти. Такой, поняла она, никогда не признает поражения. Будет идти напролом, сокрушая на пути все препятствия.
— Садись! — решительно приказала она. — И не беспокойся. Здесь закона нет.
— Нет закона? — Он сел, удивленно глядя на нее. — Что значит, нет закона?
Джен беззлобно улыбнулась.
— Это же Шафтеровы горы. Никогда не слыхал?
Слыхал. Шафтеровы горы. Заросший лесом пустынный клочок земли, где между горами прячется Ястребиное Гнездо, логово Ястреба Шафтера и его разбойничьей банды. Гнездо отъявленных негодяев, по которым плачет веревка.
Райерсон! Имя мелькнуло в памяти словно молния. Табат Райерсон! Значит, он здесь! Билл Кэри хмуро улыбнулся. Беда никогда не ходит одна.
— Ты называла Райерсона? — переспросил он. — Что тебе о нем известно?
Джен пристально посмотрела на него. Прислушалась к ровному дыханию отца. Дремлет. Уже хорошо.
— Если бы ты был из его шайки, — будто рассуждая про себя, проговорила она, — то сюда бы не явился.
Сняв с его головы повязку и промывая рану теплой водой, девушка стала рассказывать.
— Табат Райерсон — правая рука Ястреба Шафтера. Убийца. Говорят, что займет место старого волка. Когда увидела тебя, подумала, что это он прислал за мной. Потом решила, что если бы он, то ты приехал бы верхом. Райерсон обещал сегодня или завтра увезти меня в Гнездо.
Приятная теплая водичка, нежные женские пальцы.
— И ты согласилась?
— Нет. — Она принялась осторожно расчесывать спутанные волосы. — Ни одна женщина не поедет к Табату Райерсону по доброй воле. Он скотина, зверь. Убью его, если смогу. Не смогу — наложу на себя руки. — Он удивленно взглянул на нее и по лицу сразу понял, что она говорила серьезно. И была права: Райерсон — зверь. — Он хозяйничает в наших местах, — тихо продолжала Джен, — с тех пор как Ястреб свалился с мустанга. Шафтер дает Райерсону все больше и больше воли. Он получает навар с каждого угнанного гурта, после каждого грабежа ему отстегивают долю. — Она принялась осторожно снимать с гостя рубашку. Никаких глупостей, просто спокойно делала, что полагалось. — Если увидит тебя здесь — убьет, — продолжала она. — Когда поешь, уезжай.
— У меня пал конь, — просто объяснил Кэри. — Загнал его.
— У нас есть. В конюшне — большой вороной. Возьмешь его.
— Я заплачу, — заверил он.
— Ворованного не беру, — отрезала Джен. — Ни цента. Отдаю так. Такой здоровый, как ты, — добавила она, — должен уметь больше, чем воровать.
Он, как ужаленный, вздернул голову.
— Банк до срока лишил меня права выкупа ранчо. По закону, но несправедливо. Обещали подождать. К весне я бы, пожалуй, рассчитался.
— Слышишь? — прошептала Джен, обеспокоенно поглядев на него. — Едут! — И тут же заторопилась. — Уходи! Спрячься пока в заднюю комнату! Когда уедем, бери вороного и беги!
Она погасила свет. Кэри встал. В темноте он выглядел огромным и страшным.
— Нет, — угрюмо произнес он. — На пустой желудок плохо бегаю.
— Джени, открывай! — заорал кто-то за дверью. — Табат послал за тобой.
Билл распахнул дверь и ступил в слабый свет восходившей луны.
— Убирайтесь! — прорычал он. — Убирайтесь… живо!
— Кто тут еще, черт побери? — раздался в ответ нетерпеливый голос.
Кэри небрежно опустил руку, но в ней совсем не случайно оказался револьвер.
— Такой язык вам понятен? — спросил он. — Сию минуту прочь отсюда! И скажите Табату Райерсону, чтобы оставил девушку в покое. Не то убью!
— Ты? — В голосе из темноты послышалась насмешка. -Райерсона?
— Передай ему, чтобы держался подальше, — с угрозой продолжал Кэри. — А Ястребу Шафтеру привет от парня из Ларедо. Если Табат меня не поймет, то Шафтер сразу догадается! А теперь катитесь, да поживей!
Осадив коней, всадники повернули назад. Чуть погодя, тихо переговариваясь, остановились.
Кэри, прищурившись, смотрел им вслед.
— У меня винтовка, — сухо предупредил он. — Если хотите получить пулю, могу доставить удовольствие!
Оба ускакали. Он долго слушал. Когда вернулся в дом, девушка зажгла свет и принялась собирать на стол. Он смотрел, как в толстой белой кружке дымился кофе.
Джен поставила перед ним оловянную тарелку с фасолью, картошкой и кукурузной лепешкой. Он ел молча, споро работая челюстями, как может есть только очень изголодавшийся, большой, сильный мужчина.
— Райерсон так не оставит, — вздохнула Джен. — В следующий раз явится сам!
— Угу! Думаю, явится. — Билл откинулся на спинку стула, глядя на ее задумчивое, довольно миловидное лицо. — Но до утра не придет. Я его знаю, — насмешливо фыркнул он. — Такие, как он, куда меньше собственной тени.
