Барнс изрядно нервничал и боялся, что это отразится на его лице. Маклин — далеко не дурак, а ведь Маклин глаз с него не спускает! И почему-то в руках у него все время винтовка, и смотрит эта самая винтовка в его, Холли, сторону.
Вдруг подскакала Барда Маклин.
— Отец! Смотри!
Маклин обернулся. Вдали появился отряд всадников. Многие лошади показались знакомыми: полковник уже видел их в городе и форте, а уж в том, что касалось лошадей, Маклин отличался памятью поистине ковбойской! Полковник поднес к глазам бинокль и подкрутил окуляры. Бреннан, владелец салуна! Что он тут делает? Синглтон, Куни, лавочник Клайд Диксон… это еще что такое? -
— Давай туда, Сеймур. Происходит что-то странное.
Развернув лошадей, они поскакали во весь опор навстречу отряду. Барда держалась рядом.
Изрядно отстав, Холли Барнс окинул взглядом прерию. Из шайки — никого. На расстоянии примерно сотни ярдов темнела неглубокая лощина. Проводник поскакал в ту сторону под углом, затем резко свернул и исчез в лощине. Ловкий маневр!
Что за безумная идея — перебить генералов. И на черта он, Холли, ввязался в это дело? По глупости, не иначе!
Холли Барнс великим умом не отличался, зато обладал практической сметкой, и в трудную минуту жизни сметка его не подводила. Вот и сейчас внутренний голос подсказал Барнсу, что Невада — край дивный и прекрасный, там и только там воздадут должное талантам Холли Барнса… край этот с нетерпением ждет приезда Холли Барнса… а он все не едет и не едет.
— Ежели ты поскачешь во весь опор, Холли, — сказал себе бандит, — ты встанешь лагерем в тридцати милях отсюда, и чем скорее ты доберешься до этого места, тем лучше!
Криспин Мэйо из графства Корк, человек из Скибберина, Клонакилти и Росскарбери, открыл глаза. Первое, что он увидел, была звезда. Одинокая звезда сияла прямо у него над головой; других почему-то не наблюдалось. Несколько минут юноша полежал неподвижно, надеясь, что звезда не погаснет. Звезда все горела, и наконец он повернул голову.
Шея поворачивалась с трудом, голова словно бы свинцом налилась. Юноша перекатился на живот и с трудом поднялся на четвереньки. Все тело — огромный сгусток боли. Медленно возвращалась память. В него стреляли — стреляли почти в упор, и, в первый раз в жизни, он обратился в паническое бегство. Упал и здорово ударился. Произошло это все, должно быть, несколько часов назад.
Пальцы его нащупали песок… русло реки, надо полагать… Тут Крис вспомнил, что свалился с пересохшего водопада, и подумал было, что приземлился в кусты. Должно быть, куст он миновал в полете и рухнул на песок.
Стояла ночь; что бы там ни происходило на равнине, когда он отключился, — теперь это все уже в прошлом. Тогда время шло к полудню. А теперь темно, или почти темно: темно-синее небо отливало кобальтом, словно сапфир.
Конь потерян, винтовка — тоже.
Бок совсем закоченел; Крис ощупал больное место пальцами и обнаружил запекшуюся кровь и песок. Рубашка прилипла к телу. Крис поднялся на ноги и постоял неуверенно, проверяя, что еще не так.
Выходит, его и впрямь ранили перед тем, как он свалился с обрыва. Рана в боку — явно от пули. Похоже, не очень-то глубокая; побаливает немного, и мускулы онемели. После падения со скалы все тело было в синяках, Крис нетвердо стоял на ногах и качался из стороны в сторону, словно лист под ветром. Но хуже всего дело обстояло с головой.
Ирландец доковылял до гладкого валуна, присел и осторожно ощупал пальцами череп. Голова гудела, но раны вроде бы не было. Стало быть, это не от выстрела. Падение… да он же падал дважды! Когда его подстрелили, он споткнулся о бревно и сильно ударился головой о землю или о камень. Вот тогда-то его и охватила паника: чувство, настолько несвойственное натуре Криса, что он просто не понял, в чем дело!
И он бросился наутек, как заяц, — это он-то, Крис Мэйо, что скорее бы умер, нежели унизился бы до подобного. Природная гордость иссякла, оставив внутри сосущую пустоту: он — вылущенная кожура, жалкий трус! Он бежал и бежал до тех пор, пока пересохший водопад не унес его в темноту. Может быть, тогда он снова ударился головой, раз проспал так долго?
Впрочем, говорят, будто от удара по голове человек может временно утратить рассудок и вытворять черт знает что. Крис глубоко вздохнул. Вот в чем дело, оказывается! Он, безусловно, не первый из храбрецов, но и не из тех, кто поджимает хвост при виде опасности! Это — последствия сокрушительного удара. Мысли смешались, вот и все!
Но рассудок к нему явно возвращается! Крис поднялся на ноги. Рука потянулась к кобуре и нащупала револьвер: что называется, чудом не потерялся! Металл успокаивающе холодил руку.
Глаза юноши постепенно привыкали к темноте, и теперь он уже различал брешь в стене кустарника, через которую проникал свет. Пригнувшись, ирландец продрался сквозь заросли и выбрался на открытый участок. Луна нависала у самого горизонта. Ирландец огляделся: он оказался на дне пересохшего русла реки, с обеих сторон огражденного высокими стенами скал. Пересохший водопад, с которого он свалился, остался позади: в нем и пятнадцати футов не было. Однако же, если он, Крис, рухнул с такой высоты, да при этом еще раз ударился своим непробиваемым ирландским черепом, неудивительно, что сон его длился так долго!
Ни звука. Юноша снова сел и обвел взглядом скалы. Надо выбираться отсюда, но не хотелось при этом снова свалиться с утеса. Вокруг валялось полным-полно сухостоя и поломанных веток. Крис подобрал одну, намереваясь использовать сук в качестве посоха, и, хромая, двинулся вниз по руслу.
Это Мюррей в него стрелял, сомневаться не приходится, особенно если вспомнить истошный крик. А Мюррей мстителен, может статься, до сих пор рыщет по окрестностям, разыскивая свою жертву.
Не пройдя и нескольких ярдов, Крис заметил, что скалы уже не поднимаются отвесной стеной. Однако избитое тело болело все сильнее. Юноша остановился передохнуть.
Глаза его уже привыкли к вечернему полумраку. Крис различал темные очертания скал, заросли кустарника, а вдоль одной из стен — узкую тропинку вверх… должно быть, ее проложили олени, бизоны или мустанги.
Ирландец захромал дальше. Правая нога нестерпимо ныла: конечно, это не перелом, а простой ушиб, однако все равно больно. Искалеченная левая рука горела как в огне, голова — тоже. Юноша окинул взглядом узкую, извилистую стежку. Ничего опасного, но юношу пугала сама необходимость напрячь все силы. Однако он храбро двинулся в путь и вскоре оказался наверху.
Горели бесчисленные звезды. Синело прозрачное небо, встающая луна шла на убыль. Окрестности показались знакомыми. Как далеко до Ларами или форта Сандерс? Форт, надо полагать, поближе будет, но юноша утратил всякое представление о пространстве и расстояниях. Отыскать Полярную звезду труда не составило. Звезда оказалась не в том месте: надо полагать, это он сам развернулся не туда.
