— Шестизначными? А у тебя будут какие? — Аделина решила зайти с другой стороны. — Пятизначные, наверное?
Натаниэль промолчал.
— Неужели… четырехзначные?
— Точно.
Розовые губки Аделины задрожали, она горько вздохнула:
— Дорогой, я привыкла к образу жизни, который мне обеспечивает папочка. Мы, Ван Бурены, не сказочно богаты, но живем неплохо. Мне приятно, что всю грязную работу, вроде готовки и уборки, выполняют слуги. — Аделина пристально посмотрела на Натаниэля: — У тебя хватит денег на слуг?
Натаниэлю показалось, что ему проткнули грудь и через трубочку выкачали из легких весь воздух.
— Нет, — с безнадежностью в голосе признался он.
— Все ясно, — со значением сказала Аделина.
— Я ничего не понимаю, — пожаловался Натаниэль, — ты же давно знаешь, кем я работаю и чем собираюсь заниматься, и ты была не против… и тут вдруг… так внезапно…
— На самом деле я давно об этом думала, — ответила Аделина. — Я долго ждала подходящего момента, чтобы сделать тебе чудесное предложение.
— Это какое же?
— Пойти работать к папочке.
Натаниэль чуть не выпрыгнул из шикарного, обитого бархатом кресла.
— Пойти работать к твоему отцу?!
— А почему бы нет? — жестко спросила Аделина. — Через пять лет станешь управлять магазином и получать будешь в десять раз больше, чем в своей дурацкой фирме.
— А он хочет, чтобы я у него работал?
— Конечно, глупыш. Как ты думаешь, почему папочка так расстарался, пошел к мистеру Таттлу?
— Почему?
Аделина лучезарно улыбнулась:
— Потому что я его попросила! Папочка беседовал с мистером Таттлом о твоей карьере.
— И?
— Мы решили, что тебе лучше войти в папочкин бизнес.
— Вы решили?
— Разумеется. Я твоя невеста, дорогой, не забывай об этом. Заботиться о твоей карьере — мое неотъемлемое право. Ведь когда я выйду за тебя замуж, мои счастье и благополучие будут напрямую зависеть от того, сколько денег ты приносишь в дом.
Натаниэль вздохнул. Неприятности сегодня сыпались на него как из рога изобилия. Вначале грабитель, теперь вот это.
«Не стоит ждать ничего хорошего, если с утра по пути на работу тебя чуть не задавили», — подумал Натаниэль. Это уж точно было знамение, если они вообще бывают. Он боялся поднять глаза на Аделину, поэтому долго сидел опустив голову, уставившись на шикарный цветастый ковер, гордость гостиной Ван Буренов. Наконец тихо сказал:
— Но мне нравится быть бухгалтером.
— В самом деле? — рассмеялась Аделина. — Тебе это только кажется, дорогой. У тебя неподходящий темперамент, чтобы всю жизнь гнуть спину за столом, перекладывая бумажки с места на место. Ты непоседа, Нат Кинг. Таким нужна постоянная смена впечатлений. Торговля не даст тебе заскучать.
— Все это так неожиданно, — смутился Натаниэль.
— Ты понял мою точку зрения?
Натаниэль кивнул:
— Я понял, что деньги значат для тебя гораздо больше, чем мне казалось.
— А это плохо?
— Да нет, наверное, — не совсем искренне ответил Натаниэль.
Аделина встала, прошлась по комнате, поправила букет в дорогой хрустальной вазе. Потом поглядела на жениха — снисходительно, как нянька на расшалившегося малыша:
— Послушай. Мой отец рано преподал мне важный жизненный урок. Как он любит повторять, деньги правят миром. Деньги — опора нашего существования. Они нас кормят, одевают, дарят нам разные удовольствия. Деньги отделяют выдающихся людей от посредственности, работяг от лентяев. — Помедлив, Аделина сообщила: — Я никогда не смогу выйти замуж за парня, который едва сводит концы с концами. Человек должен всегда стремиться к большему. Неудачник для меня не мужчина.
Натаниэль еле слышно проговорил:
— Я не знал, что все… так.
— Ну что, ты обдумаешь папочкино предложение? — требовательно спросила Аделина, вновь усаживаясь напротив Натаниэля.
— Ради тебя — все, что угодно.
Аделина звонко рассмеялась:
— Я знала, что ты проявишь благоразумие. Как ты думаешь, почему я хочу выйти за тебя замуж?
Натаниэль поднял голову:
— Почему?
— Глупыш, неужели не понимаешь, — протянула Аделина. — Потому что люблю! А еще ты так мил со мной, — хихикнув, добавила она. — И к тому же ты самый красивый парень в Нью-Йорке.
— Понимаю.
— Пожалуйста, не злись и не обижайся. Это для твоей же пользы. Тебе будет очень хорошо работать у папочки.
Натаниэль любовался изящной, стройной фигуркой Аделины. Стоило ему поглядеть на невесту, сердце начинало биться, как сумасшедшее. В глазах Натаниэля Аделина была идеальной женщиной, совершенством, и он готов был отдать все, только бы она стала его женой. Что же делать? Сейчас Натаниэлю хотелось одного — угодить любимой. Он нахмурил брови и сощурил глаза, напряженно раздумывая над словами Аделины. И вдруг в голову ему пришла безумная идея.
— А что если я стану невероятно богатым?
Аделина с удивлением посмотрела на жениха:
— О чем ты говоришь?
— Что если у меня будет больше денег, чем ты можешь вообразить?
— Больше, чем у папочки?
— А ты считаешь, мне не под силу стать богаче твоего отца?
Аделина легко рассмеялась и стала расправлять воланы на богато отделанном платье:
— Дорогой, ты витаешь в облаках. Я хочу, чтобы ты зарабатывал много-много, но надо сознавать, что у тебя есть предел возможностей. Пойми, выше головы не прыгнешь!
Натаниэль полез в карман. Прикосновение к дядиному письму придало ему уверенности. Он улыбнулся:
— Вот что я тебе скажу, милая: через шесть месяцев я стану настоящим богачом. У нас будет море денег.
— Серьезно?
— Бог свидетель, я не могу шутить, когда речь идет о твоем счастье.
— Звучит как сказка для детей. Откуда у тебя вдруг возьмется богатство?
Натаниэль хотел было рассказать Аделине о письме, о том, что дядя нашел сокровище, но подумал, что она не поймет. Для Аделины слова Изекиэля Кинга ничего не значат. Что греха таить, даже его собственные родственники посчитали бы это письмо бредом сумасшедшего. И все равно Натаниэль верил Изекиэлю. Он помнил счастливые часы, проведенные в компании веселого, легкого на подъем дяди Зика; помнил порядочность и кристальную честность дяди, доверие, которое тот вызывал. Движимый порывом, который испокон веков вынуждал бесчисленное количество мужчин подписываться на сомнительные и опасные предприятия, — стремлением завоевать любовь прекрасной женщины, — Натаниэль принял решение ехать в Сент-Луис. Он промолчал о дядином письме и, улыбнувшись, просто сказал:
— Ты спрашиваешь — как? Погоди, увидишь. В один прекрасный день ты сможешь мной гордиться. И этот день наступит скоро.
