шайку. Одному из подъехавшей четверки он кинул веревку, конец которой тянулся к плененному стрелку.
– Встретимся в условленном…
Он резко прервал фразу, потому что из леса, верхом на лошадях, вдруг выскочили монахи. Пролетев мимо фургона, первый что есть силы хлестнул сидевшего на козлах бандита кнутом. Тот с испуганным возгласом откинулся назад, не успев спрятаться от удара, и исчез под брезентом.
Человек к веревкой подстегнул коня и бросился прочь по дороге, на ходу отстреливаясь от преследователей. Когда путы натянулись струной и вонзились в плечи, Шутер со стоном, едва не теряя сознание, повалился на землю. Его понесло по ухабам, потащило по грязи, как бревно. Рот и нос забились песком и пылью. Невыносимая боль пронзала все тело, лишая разума, терзая. Казалось, сама земля разверзлась, чтобы отправить его прямиком в ад.
Вслед за ними помчался второй бандит. Одной рукой он крепко держал за плечо Майка, каким-то чудом не вывалившегося из седла. Другой рукой вцепился в его повод, направляя лошадей в нужную сторону. Так, под грохот выстрелов за спиной, они вырвались со стоянки и углубились в лес.
Всадив шпоры в бока испуганного шумом коня, Прайс галопом рванулся с места. Кто-то нагнал его у развилки, ведущей в город. Шериф обернулся и, когда рука монаха замахнулась перед ударом кнута, выпустил сразу несколько смертельных пуль. Человек в капюшоне мешком упал под ноги животного. Сапог, застрявший в стремени, выкрутил лодыжку, и еще с десяток шагов, пока лошадь наконец не остановилась, шумно фыркая, несчастного монаха волоком протащило по укатанной дороге.
Возле фургона царил хаос. Из шестерых бандитов троим, включая шерифа, удалось сбежать. Еще один затаился под брезентом, израсходовав все свои патроны. Оставшихся двоих скинули на землю. Первый тут же вскочил и, выхватив револьвер, спустил курок, но выстрела не произошло. Бандит отбросил оружие – перезаряжать уже было некогда – и достал нож, отступая к кустам. Однако уйти ему не дали. Очередная порция кнута ужалила его руки, а следующий удар обвил тело, ноги подкосились и бандит рухнул на колени, уткнувшись лбом во влажную от росы траву.
Последний из вооруженных, оказавшись на земле, резво перекатился к колесам фургона, то и дело меняя цель. Глаза перебегали с одного монаха на другого, как будто он не мог решить, кого из налетчиков убить первым. Заметив тень, скользнувшую к нему сзади, он быстро сменил положение и вскинул руку с револьвером. Вторая тень метнулась сбоку, и запястье обожгло, как раскаленным железом. Оружие выпало. Бандит потянулся за ним, превозмогая боль от нескончаемых ударов.
– Билл, нет!!! – раздалось из леса.
Молли вырвалась из рук Кэтлин, удерживающей ее от желания броситься на помощь мужчинам и риска нарваться на пулю. Но мальчишка уже замахнулся, собираясь метнуть тяжелый камень в человека с оружием. За пару секунд до этого из фургона осторожно вылезло дуло, а следом высунулся и сам бандит. На лице его играла радость – он очень кстати обнаружил под одеялом заряженный револьвер офицера. Прицелившись в мальчишку, занесшего руку для броска, он вдруг услышал громкий выстрел. Тело его вздрогнуло, а взгляд удивленно опустился на грудь, где расплывалось горячее темное пятно. Уже проваливаясь в пучину смерти, он увидел, как пролетел злополучный камень и глухо стукнул где-то под колесами фургона.
Неожиданный удар со стороны застал врасплох последнего все еще оборонявшегося бандита. Камень рассек ему кожу на голове, по лицу потекла липкая струйка крови. Пока он соображал, что же произошло, на него накинулись двое и лишили последнего шанса на спасение.
Молли в охапку схватила сына и, вырывающегося, потянула в лес. Там дорогу ей преградила Кэтлин.
– Ты забыла, что мы должны сделать? – взволнованно сказала она. – Все закончилось! Отпусти его!
Билли вырвался из рук матери и побежал обратно к фургону.
– Они чуть не…
– Я видела, Молли, – Кэтлин поймала ее за локоть и указала на мужчин. – Но мы должны им помочь! Нужно отвезти раненых в город. Приди же в себя!
– Да, – тихо ответила Молли, посмотрев туда же. – Да, ты права.
И подобрав подол, чтобы не зацепиться за коряги, она решительно вышла на дорогу.
Глава 47. Последний свидетель
Человек в черном прокрался вдоль стены и навалился на входную дверь. Под натиском крепкого плеча она со стуком распахнулась и позволила чужаку попасть внутрь дома. Шаги были торопливыми, но осторожными.
– Это ты, сын? – раздался из комнаты старческий голос.
Человек направился на звук. Уже взявшись за ручку, он услышал скрип кровати и какое-то движение.
– Эй, кто здесь? – прохрипел хозяин.
Быстро войдя в комнату, шериф направил на него револьвер. Дверь тут же закрылась.
– Каррингтон, – произнес он растянуто. – Ну здравствуй, любезный друг. Вот уж не знал, что когда-нибудь встречу привидение.
Старик уставился на незваного гостя, широко раскрыв глаза. Ноги подкосились и, обессилев, он опустился обратно на кровать.
– Что вам надо? – с опаской спросил он.
– Поговорить, – спокойно ответил Прайс, обошел стол и кресло-качалку, стоящие посреди комнаты, и пристроился недалеко от окна. – Скажи мне, знаешь ли ты человека по имени Билли Донован?
Губы старика сжались.
– Ты его знаешь? – после небольшой паузы настойчиво повторил шериф. – Не нервируй меня, ведь я могу и выстрелить.
– Вы не услышите от меня ни слова, – упрямо высказал Джеймс Каррингтон.
– Так не пойдет, старик, – покачал головой Прайс. – Мне нужна информация и только. Но если собираешься молчать, помни: молчаливый свидетель – мертвый свидетель. Вынужденная мера для таких, как ты. Надеюсь, в твоей дряхлой голове достаточно мозгов, чтобы это понять.
– Не-ет, – возразил тот с легкой иронией, будто смеялся над самим собой. – Смерть, моя упрямая спутница, так легко не сдается. Для того ли она преследовала меня всю жизнь, чтобы так просто проиграть? Нет, она хочет большего. Мне не умереть от пули, даже если я брошусь под нее сам.
– Любезно предоставлю тебе возможность это проверить, старик, когда закончим разговор. – Шериф вздохнул, набираясь терпения. – А теперь начнем сначала. Итак, кто такой Билли Донован?
Но Каррингтон снова замолчал. Вцепившись в край кровати, он сидел и смотрел в пространство перед собой. Прайс наклонился ближе и повторил еще раз, как умственно отсталому:
– Билли. Донован.
– Билли… – слетело с губ старика.
На лице шерифа расплылась довольная улыбка. Наконец-то стены крепости пошатнулись и дали трещину. Он весь превратился во внимание, словно от каждого слова, вытянутого из уст этого разбитого годами человека, зависела его жизнь.
– Прости меня, Билли, – покрасневшие веки сомкнулись и задрожали. – Бог не хочет меня забирать. Я до сих
