было бы настоящее чудо, Гетти! Но все это только хитрость и коварство. Они стараются обмануть нас, так как видят, что ничего не могут добиться открытым путем.
— Ты сомневаешься в могуществе библии, сестра, если судишь о дикарях так жестоко.
— Я не сомневаюсь в могуществе библии, бедная Гетти, но сильно сомневаюсь в честности индейцев и особенно ирокезов… Что вы скажете об этом предложении, Зверобой?
— Сперва дайте мне поговорить немножко с Гетти, — ответил охотник. — Мне хочется знать, был этот плот уже готов, когда вы завтракали, девушка, или вам пришлось итти пешком по берегу до места, лежащего прямо против нас?
— О нет, Зверобой! Плот был уже готов и покачивался на воде. Разве это не чудо, Юдифь?
— Да, да, индейское чудо, — подхватил охотник. — Они мастера на чудеса такого рода. Стало быть, плот был уже совсем готов и только поджидал на воде своих пассажиров?
— Все было так, как вы говорите. Плот находился вблизи лагеря, индейцы посадили меня на него, там были лыковые веревки, и воины доволокли плот до места, лежащего против замка, а затем велели молодому человеку перевезти меня.
— Это значит, что весь лес полон бродяг, поджидающих, чем кончится это чудо. Теперь понятно, в чем дело, Юдифь. Прежде всего я постараюсь отделаться от этого молодого канадского кровопийцы, а потом обсудим, как нам быть. Вам и Гетти придется уйти отсюда, но сперва принесите мне слонов, которыми любуется Змей, потому что этого прыгуна нельзя оставлять одного ни на минуту, иначе он одолжит у нас челнок, не дожидаясь позволения.
Юдифь принесла шахматные фигурки и потом вместе с сестрой удалилась к себе в комнату. Зверобой знал с грехом пополам большинство индейских наречий, существовавших в том краю, и мог довольно бегло говорить по-ирокезски. Кивнув головой молодому человеку, он предложил ему сесть на сундук и затем внезапно поставил перед ним двух слонов. До этого мгновения юный дикарь не обнаруживал никаких чувств. Почти все вещи в ковчеге были для него совершенной новинкой, но он с философским глубокомыслием сохранял полнейшее самообладание. Правда, Зверобой подметил, что черные глаза ирокеза пристально впивались в оборонительные приспособления и оружие, но делалось это с таким невинным видом, с такой небрежной, скучающей повадкой, что лишь человек, прошедший такую же школу, мог бы догадаться об этом. Однако, когда взор дикаря упал на игрушки из слоновой кости и он впервые увидел изображения неведомых, чудесных зверей, удивление и восхищение овладели им. Молодой ирокез испустил крик восторга, но тотчас же запнулся, как человек, совершивший что-то очень неприличное. Не отрываясь смотрел он на слонов и после короткого колебания решился даже потрогать одного из них.
Зверобой не прерывал его в течение добрых десяти минут, зная, что парень так внимательно рассматривает эти диковины потому, что хочет точно и подробно рассказать о них своим вождям. Наконец, решив, что времени прошло вполне достаточно и желаемый эффект достигнут, охотник положил палец на голое колено юноши и привлек к себе его внимание.
— Слушай, — сказал он. — Мне нужно поговорить с моим юным другом из Канады. Пусть он забудет на минуту об этой диковине.
— А где второй бледнолицый брат? — спросил мальчик, оглядываясь по сторонам и невольно высказывая мысль, которая была у него на уме до появления шахматных фигур.
— Он спит или собирается уснуть; во всяком случае, он в комнате, где обыкновенно спят мужчины, — отвечал Зверобой. — А откуда мой юный друг знает, что здесь есть второй бледнолицый?
— Видел его с берега. У ирокезов острые глаза — видят сквозь облака, видят дно великого источника.
— Ладно, ирокез пришел сюда. Двое бледнолицых находятся в плену в лагере твоих отцов, мальчик.
Юноша равнодушно кивнул головой, но спустя минуту расхохотался, как будто его восхитила мысль о ловкости людей его племени.
— Можешь ли ты рассказать мне, мальчик, что собираются сделать ваши вожди с своими пленниками? Или они еще сами этого не решили?
Индеец взглянул на охотника с некоторым изумлением, а потом хладнокровно приложил конец указательного пальца к голове чуть-чуть повыше левого уха и очертил свои волосы кругом с точностью и быстротой, показывавшей, как он хорошо изучил это совсем особое искусство своего народа.
— Когда? — спросил Зверобой, у которого судорога сжала горло при виде такого равнодушия к человеческой жизни. — А почему бы вам не отвести их с собой в ваши вигвамы?
— Дорога длинна и полна бледнолицых. Вигвамы полны, а скальпы дороги. Мало скальпов, много золота.
— Ладно, все совершенно понятно, да, совершенно понятно. Яснее и нельзя высказаться. Теперь ты знаешь, парень, что старший из ваших пленников приходится отцом двум молодым женщинам, живущим здесь, а другой ухаживает за старшей. Девушки, естественно, хотят спасти скальпы своих друзей и в качестве выкупа дадут двух костяных зверей, по одному за каждый скальп. Ступай обратно, скажи об этом твоим вождям и принеси мне их ответ до захода солнца.
Мальчик согласился с готовностью и искренностью, не оставлявшей ни малейшего сомнения в том, что он толково и быстро выполнит поручение. На один миг он позабыл любовь к славе и врожденную ненависть к англичанам и английским индейцам, — так ему хотелось добыть для своих сородичей редкостное сокровище. Зверобой остался доволен произведенным впечатлением. Правда, парень предложил дать ему одного из слонов в качестве образца, но бледнолицый брат был слишком предусмотрителен, чтобы согласиться. Зверобой хорошо знал, что слон, по всей вероятности, никогда не доберется по назначению, если доверить его подобным рукам. Эта мелкая размолвка, впрочем, быстро закончилась, и мальчик начал готовиться к отплытию. Остановившись на платформе и уже собираясь ступить на плот, он вдруг передумал и вернулся обратно с просьбой одолжить ему челнок, потому что, мол, это могло ускорить переговоры. Зверобой спокойно ответил отказом, и, помешкав еще немного, мальчик стал грести прочь от «замка» по направлению к густой заросли на берегу, до которого было не больше полумили. Зверобой сел на табурет и следил за удалявшимся посланцем, пока тот не исчез из виду. После этого охотник окинул внимательным взглядом всю линию берега, насколько хватал глаз, а затем долго сидел, облокотившись на колено и опершись подбородком на руку.
Во время переговоров между Зверобоем и мальчиком в соседней комнате разыгрывалась совсем другого рода сцена. Гетти спросила, где находится делавар, и когда
