— Джонни, — перебил его отец, — нам понадобится много времени, чтобы поговорить как мужчина с мужчиной. У нас еще все впереди. Последний раз, когда мы с тобой встречались, я видел перед собой мальчика. Теперь ты стал взрослым. А сейчас о жемчужине. Неужели ты подумал, что я мог оставить такую вещь, как Дочь Луны, в револьвере в неохраняемой комнате? Нет, нет, Джонни! Не только ты один знал о тайнике в рукоятке револьвера. В то утро я поехал в город, чтобы показать жемчужину хорошему ювелиру. И цена, которую он назначил, значительно превысила мои самые смелые ожидания. А в револьвере я оставил подделку, плохую подделку, самую плохую, какая только может быть. Мой бедный мальчик! Ты попался на мою маленькую хитрость, предназначавшуюся для вора! — Помедлив, он добавил: — Твоя бедняжка тетя Мэгги не могла этого перенести. Она чуть не сошла с ума от горя. Мне тоже пришлось не сладко. А что касается тебя, то, вероятно, дни показались тебе годами. А теперь пойди умойся, и давай спустимся вниз пообедать. Мне хочется переговорить с твоим другом Рейни.
От счастья Джонни Таннер стоял как громом пораженный. И все-таки, пока он умывался и приводил себя в порядок, в голове его царила полная неразбериха. Выходит, если бы он состорожничал, поступил как трус, все давным-давно было бы улажено? Никто не стал бы его особенно винить, ну если только чуть-чуть за детское недомыслие. Не стали бы и ругать за пропавший револьвер.
Но он очертя голову бросился в погоню, словно прыгнул с высокой скалы в самую невероятную свою мечту, будто в сон. Но радуется ли он теперь пробуждению от этого сна — вот в чем вопрос. С ним сейчас его отец, потом они приедут к тетушке Мэгги. Но смогут ли они заменить ему друзей краснокожих, которые любили его и верили в него?
Мальчик спустился вниз, где застал отца и Хэнка Рейни за оживленной беседой. Они проговорили весь обед, а Джонни все это время предавался думам, немного печальным и одновременно радостным.
Два дня спустя они отправились вниз по реке. Так началось их долгое путешествие домой. Лошадей они взяли с собой. И Хэнка Рейни убедили прокатиться до Нью-Йорка.
— Что я там буду делать? — удивленно спросил он.
— Пока не знаю, — ответил старший Таннер, — но для такого человека, как вы, везде найдется место, Рейни!
Они уже стояли на палубе парохода и наблюдали за тем, как отходят от пристани, слушая крики команды, резкие, быстрые приказы капитана, когда к краю дока на пегом жеребце подъехала странная фигура в боевой раскраске индейцев. На голове у мужчины был узор из перьев, говорящий о том, что он великий вождь.
Он смотрел прямо на Джонни Таннера. Потом сильной рукой резко поднял над головой боевое копье, так, что длинное древко задрожало от конца до пика. И пока пароход не скрылся из виду, так и стоял на берегу.
Один из пассажиров спросил:
— Кто такой этот индеец?
— Это Красное Перо, — ответил другой.
— Но кого это он приветствовал на борту нашего парохода? — удивился первый.
— Не знаю, — отозвался другой. — Может, просто молился Богу Солнца!
Старший Таннер взглянул на Рейни, потом они оба повернулись к мальчику, но Джонни не обратил внимания на их взгляды. Он смотрел вверх по течению реки на благородную фигуру индейца, а в глазах его стояла невероятная печаль.
Шкафут — узкая часть палубы.
Отец Вод — индейское название реки Миссисипи.
