— Я хочу спокойно добраться до Вирджиния-Сити. Мое имя Маргрита Редэвей, и у меня есть основания полагать, что меня хотят ограбить.
— Хотел бы я взглянуть на того, кто рискнет напасть на такую даму, как вы!
— Вы получите от меня…
— Мэм, мне ничего от вас не нужно. Моя бедная мать перевернулась бы в гробу, узнав, что ее сын берет деньги за то, что защищает даму. Возьмите меня, и никто не посмеет напасть на вас, я сделаю для этого все.
— Подождите-ка, вы ели?
— Да, мэм. Позавчера.
— Вам надо поесть. Сходите за своими вещами и возвращайтесь.
— Он не будет ждать, мэм. Точно знаю, не будет.
— Он подождет.
Тиэйл ушел и через несколько минут вернулся с винтовкой и небольшим аккуратным свертком, в котором, по-видимому, вез свою одежду. Еда уже стояла на столе, Тиэйл сел и принялся есть.
— Ричард, не сходите ли вы к Дэйву? Расскажите ему, в чем дело, и передайте, что мы не задержимся долго.
Манфред колебался.
— Надеюсь, ничего не случится?
— Конечно. Здесь же мистер Тиэйл.
Когда Манфред ушел, Тиэйл, оторвавшись от еды, сказал:
— Вы слишком доверяете незнакомым людям, мэм.
— Нет, нет, мистер Тиэйл, вовсе нет. Я доверяю своему чутью. Я сразу поняла, что на вас можно положиться, что вы человек слова.
— Мне приятно это слышать от вас, мэм.
— А что вы собираетесь делать в Уошу? Работать на приисках?
— Нет, мэм. Не очень-то мне светит ковыряться под землей. Лучше устроиться на дробильню или заняться старательством. В Уошу у меня брат. Уж он-то подскажет, что лучше.
— Мистер Тиэйл, я пробуду в Вирджиния-Сити не меньше месяца. Если вы согласитесь работать это время у меня, я заплачу вам сорок долларов.
— Боюсь, мэм, что одет я не слишком прилично, чтобы появляться на людях в вашем обществе.
— Вы получите аванс и сможете купить себе кое-что из одежды. — Она помолчала. — Мистер Тиэйл, похоже, кто-то думает, что я располагаю акциями прииска, ставшего в последнее время чрезвычайно прибыльным. И эти люди обязательно предпримут попытку заполучить их. — И она вкратце рассказала о том, что произошло в Сан-Франциско.
Тиэйл закончил есть и взял свои вещи. Дэйв с кнутом в руке ждал их на своем месте и, увидев Гриту, усмехнулся:
— Господи, такой оборванец рядом с такой прекрасной дамой!
— Спасибо, что подождали. Мы можем ехать?
Дилижанс тронулся. По звездному холодному небу кое-где плыли редкие облака. Дэйн Клайд, ехавший на крыше, все время поглядывал на нового попутчика, потом наконец представился:
— Меня зовут Дэйн Клайд. Путешествую с труппой мисс Редэвей.
— С труппой?
— Да, я актер. И мисс Редэвей тоже. Она очень талантлива.
— Ух ты! Никогда раньше не встречал актеров. Надеюсь, у вас есть что-нибудь при себе?
— Вы имеете в виду, есть ли у меня оружие? Да, есть, только я не слишком хорошо стреляю, вернее сказать, совсем не умею. Тревэллион говорит, что мне непременно нужно научиться.
— Это надо же! Взрослый человек и не умеет стрелять! Где же тогда вы берете мясо?
— Покупаю в мясной лавке. Или заказываю в ресторане.
— Подумать только! Сроду ничего подобного не слыхивал.
Устроившись между мешками с почтой, чтобы не замерзнуть, Клайд рассказал Тиэйлу о неудавшемся нападении на дилижанс. Тот усмехнулся:
— Стало быть, она остановила самого Пота? Ну, попадись он мне!
— Вы знаете этого бандита? — изумленно уставился на него Клайд.
— Как это ни смешно, но знаю. С детства. Пару раз вместе охотились на бизонов.
Потом они долго молчали. Спустилась ночь. Дилижанс проезжал по лугам, огибал глубокие пропасти, пересекал небольшие потоки, то замедляя, то ускоряя ход. Редкие облака рассеялись, и небо сделалось чистым, а ясный и прохладный воздух наполнил аромат сосен и кедров.
Время от времени они останавливались, чтобы дать лошадям перевести дух после долгого подъема. Однажды им даже пришлось выйти из кареты и идти пешком.
На станции Йэнка снова сменили лошадей. Хескет вышел из дилижанса и огляделся. Где же Ваггонер? Осталось совсем мало времени.
Тут он впервые увидел Тиэйла. Пристально посмотрев на него, Хескет спросил:
— Я знаю вас?
— Нет, мистер Хескет, вы никогда не видели меня прежде.
— Но вы-то меня знаете?
— В последнее время вы становитесь знаменитым. О вас много говорят.
Что-то в этом человеке заставило Хескета насторожиться.
— Вы уверены, что мы не встречались раньше?
— Уверен. Я давно в здешних краях, но вижу вас впервые. — Он помолчал, потом добавил: — Да-а, мистер Хескет, это большая потеря. Нам так будет его не хватать!..
— Не хватать? Кого?
— Маркуса. Маркуса больше нет с нами, и нам будет не хватать его. И конторы его больше нет. Говорят, ее подпалили Легавые. Ведь все преступления в Сан-Франциско лежат на их совести. Какая жалость, мистер Хескет! Умереть, и когда, в самом расцвете лет! Но что поделаешь! Смерть так и ходит за нами по пятам.
Хескет метнул в него колючий взгляд.
— О чем это вы? — Да, что-то в этом человеке тревожило его. — Вы о чем? — повторил он.
— О смерти, мистер Хескет. Мы с вами говорили о смерти.
Все замерло внутри у Хескета. С трудом выждав минуту, он спросил:
— Как, вы говорите, ваше имя?
— Тиэйл, мистер Хескет. Джекоб Тиэйл.
Джекоб?..
Хескет на мгновение замер. Он всегда избегал неуправляемых ситуаций. Сейчас ему хотелось повернуть голову, посмотреть по сторонам, не придет ли откуда-нибудь помощь. Но рядом никого не оказалось, он был один.
— Маркус мертв, — изрек он наконец, — но жизнь продолжается.
— Для кого продолжается, а для кого и нет.
— Интересно, остались ли у него неоплаченные долги или какие-нибудь контракты?
— Все мы живем и не думаем, что когда-нибудь умрем, мистер Хескет. Никто из нас не готов к этому. Я хочу сказать, что если человек перед смертью заключил с кем-нибудь контракт на выполнение работы, то какой смысл отменять ее?
— Но и нет смысла ее заканчивать. Теперь все уже не имеет значения.
Джекоб Тиэйл не ответил. Его глаза исчезли под опущенными полями потрепанной шляпы и напоминали пустые глазницы, а худое, бледное лицо — череп.
— Мне мог бы понадобиться человек… — сделал намек Хескет.
— Я занят. Работаю у актрисы.
— У мисс Редэвей? Но каким образом она узнала про вас? И что ей нужно от такого человека, как вы?
— Она разглядела меня. То есть, я думаю, что разглядела. Сказала, что ее могут ограбить, и наняла меня.
И этот человек, и Грита Редэвей раздражали Хескета. Что могла разглядеть она в этом ходячем трупе? Неужели сама догадалась, кто он такой?
— Мне бы не хотелось устраивать в дилижансе стрельбу, — осторожно проговорил Хескет. — Могут пострадать невинные люди. Я даже готов заплатить. Насколько мне известно, настоящие разбойники предпочитают не поднимать шума.
