— По рукам, но тебе со своей стороны не мешает прибавить пару сандвичей.
Бородач рассмеялся:
— Сделаем. — Он взглянул на седло, в то время как Стив принялся расседлывать своего коня. — У тебя что, нет винтовки?
— Нет, только револьвер. А там уж что будет, то будет.
— Запасной винтовки у меня сейчас нет, но кое-что предложить могу. — С этими словами он протянул Стиву четырехствольный магазинный «брэндлин». — Честно говоря, мистер, мне очень нужны деньги. Моя семья живет в Ред-Блаффс, а мне не хочется возвращаться к ним без цента в кармане.
— И сколько?
— Еще двадцать.
— Идет, если к нему и патроны имеются.
— Сотня наберется. Отдам вместе с пушкой. — Он принялся выгребать патроны. — Джо, заверни-ка еще пару сандвичей для нашего гостя. А табак у тебя есть?
— Есть пока что. — Стив вскочил в седло и сунул в карман «брэндлин». Патроны он ссыпал в седельные сумки. — Счастливо оставаться.
— А тебе поймать того вора! — пожелал ему бородач.
Стив слегка пришпорил коня и исчез в темноте, оставляя позади маленький костерок, пламя которого одиноко мерцало среди могучих стволов деревьев-великанов, и, когда он спустился вниз по склону, миновав вершину холма, огонька больше не стало видно; он снова остался совсем один в кромешной темноте, и конь нес его вперед быстрой рысью.
Позднее он увидел, как по небу разлилось белое сияние, предшествующее восходу луны, и еще что-то — белую сверкающую заснеженную вершину горы Шаста, одну из красивейших гор в мире. Она возносилась на четырнадцать тысяч футов над окрестными долинами, словно трон Великого Духа — высшего индейского божества.
Быстро продвигаясь вперед, Стив Мейен проехал городок Шасту, держась дороги, ведущей дальше на север, в Вискитаун.
Пьяный рудокоп, появившийся из-за угла одного из домов, бросился ему наперерез, отчаянно размахивая руками.
— Не стоит спешить. — Язык у него заплетался. — Все это вранье!
— Что вранье? — Стив недоуменно разглядывал его. — Ты что имеешь в виду?
— Да этот чертов ручей, Виски-Крик. Враки! В нем течет обыкновенная вода, такая же, как и в других ручьях! — Он сплюнул в сердцах. — А я приперся сюда ради него из самой Ирики!
— Ты приехал из Ирики? — Стив схватил его за плечо. — Ну и как дорога? Индейцев много?
— Дорога? — Рудокоп опять сплюнул. — Нет там никакой дороги! Ну, может быть, какой-нибудь выживший из ума мул продрался пару раз через заросли, вот тебе и вся дорога! Индейцы? Модоки? Черт, леса просто-таки кишат ими! Буквально за каждым кустом прячется краснокожий! У них за скальпами охотятся все — и старый и малый. Если собираешься туда, то шансов у тебя никаких. Не успеешь и глазом моргнуть, как твой скальп уже будет болтаться в каком-нибудь вигваме!
Нетвердо ступая, он заковылял прочь, пытаясь затянуть песню, но журчание ручья заглушало слова.
Мейен подвел коня к воде и дал напиться.
— Виски нет? Что ж, мы с тобой и воде будем рады, правда?
Когда-то он слышал, что ручей получил свое название из-за давней истории с вьючным мулом. У того из поклажи вывалилась бочка, содержимое которой и вылилось в воду, дав имя ручью.
Стив Мейен снова сел в седло, направляясь к почтовой станции в Тауэр-Хаус, до которой оставалось проехать еще десяток миль. Его конь устал, но все еще бежал достаточно резво. Впереди, чуть справа от него, возвышалась вершина Шасты, казавшаяся теперь еще выше, хотя их все еще разделяло довольно приличное расстояние.
На рассвете, когда зарево залило восточный небосклон над горными гребнями, он, наконец, добрался до Тауэр-Хаус и спешился, едва не падая от усталости. Почтовый служащий уставился на него, сонно моргая, а затем перевел взгляд на коня.
— Похоже, лошадь вы совсем загнали, мистер, — покачал он головой. — Наверное, спешите?
— Гонюсь за вором, — буркнул в ответ Стив.
Его собеседник почесал небритый подбородок.
— Наверное, он перед вами в чем-то очень провинился, — с сомнением заметил он. — Что-нибудь желаете?
— Завтрак и коня.
— Запросто. Вы ведь на север не собираетесь ехать, правда? Потому что, если вы все же задумали отправиться туда, то будет лучше этого не делать. Модоки вышли на тропу войны и настроены очень агрессивно. К северу отсюда пути нет, имейте в виду.
Наскоро позавтракав и выпив за один присест, наверное, целый галлон кофе, Стив Мейен оседлал коня и пустился в путь. Его новый конь серой масти, казалось, был просто-таки создан для дальних поездок. Стив чувствовал себя отупевшим от усталости, его веки отяжелели, глаза закрывались сами собой. Но теперь он не позволял себе ни на минуту расслабиться.
Переправившись через Клир-Крик, он выехал на сильно пересеченное плоскогорье, через которое никогда не вела ни одна дорога. Припомнив кое-какие ориентиры, известные ему по прошлому опыту, Стив ехал между деревьями, придерживаясь редких прогалин на земле, оставшихся, должно быть, от некогда проложенной здесь узенькой тропы. Он въехал в лабиринт каньонов, следуя по еле заметной тропке, которая провела его по дну узкой, залитой водой теснины и вывела из нее. Поднявшись по уводящей вверх крутой тропе, он пересек поросший травой склон длинного, пологого холма.
Заметно похолодало, несколько раз начинал идти снег. Временами он просто неподвижно сидел в седле, крепко держась руками за луку, и позволял коню самому выбирать дорогу, лишь бы только тот держался курса на север. Оказавшись в полумраке дремучего леса на склоне Тринити-Маунтин, где росли огромные ели и лиственницы, он снова потерял из виду тропу, но упрямо продолжал ехать вперед, ориентируясь строго на север. И вскоре ему по чистой случайности снова удалось наткнуться на то, что когда-то именовалось тропой.
Все его тело болело, и ему приходилось делать над собой неимоверные усилия, чтобы не заснуть. Наступил даже такой момент, когда ему пришлось покинуть седло и идти пешком несколько миль, — так он боролся со сном и давал коню небольшой отдых. Затем снова сел в седло и продолжал путь верхом.
Где-то далеко позади остался Джейк Хитсон. Он не сдастся вот так запросто, и Стив прекрасно знал об этом. Если ростовщик только догадался о его намерении, то не остановится ни перед чем, чтобы помешать ему осуществить задуманное. Но для этого у него оставалась только одна возможность: сесть на пароход, отходивший на север, и прибыть в Портленд раньше него самого. И хуже этого ничего нельзя было представить, так как если пароход причалит в Портленде раньше, чем он, Стив, успеет оказаться там, то все уже будут знать о банкротстве. В этом смысле самое страшное, что мог сделать Хитсон, так это разнести эту новость по всему городу.
