Он был во многом прав, и мне это было доподлинно известно, — ведь большая часть болот считалась вроде бы как общей собственностью. И как только их осушат, тут же пропадет отличная вольная жизнь, а с нею вместе — угорь и птица. Мы жили хорошо, зачастую лучше, чем лорды в своих замках, потому что все это добро было вокруг — только не поленись взять.
И все же я бросал все это ради нового мира, нового, совсем другого образа жизни. Может, я дурак? Может, бросаю надежность и уверенность ради ненадежного случая? Не имеет значения. Мой путь выбран. Ни на минуту не подумаю отказаться от него.
Может, глубоко во мне закопано какое-то особое влечение? Может, в крови и в костях у меня имеется какое-то хитрое устройство, выбирающее меня и немногих других таких же, чтобы толкнуть на поиски приключений? Чтобы мы шли дальше и дальше. Чтобы проникали все глубже в новое и неизведанное… Может, сама природа выбрала нас, таких, для этой цели? Можем ли мы управлять своими поступками, или же мы просто орудия в руках порядка вещей, который должен безостановочно идти вперед?
Уильям останется на месте, Ричард останется, даже Питер Таллис останется, но я пойду. И мой друг Джереми Ринг пойдет, и Черный Том Уоткинс. Конечно, вы можете сказать, что он просто удирает от петли, — да, но сколько всяких прочих здесь в Британии точно так же удирают от нее, и все же никуда не уезжают?
— Ричард, мы пойдем спать, — сказал я, — ибо завтра нам с Томом предстоит продолжать путешествие — далеко и быстро.
Лондонские улицы были темны и мокры от дождя. Мы продвигались узкими переулками, избегая улиц, где нас кто-то мог увидеть — и потом говорить.
— Нам лучше держаться подальше от таверн, — заметил Том.
— Не беспокойся, Том, нас ждет место, надежное место. Это дом жены моряка, там чисто и пища хорошая.
— Женщины сплетничают.
— Только не эта женщина. Она — славная девчонка. Дом ей достался в наследство. Она сдает комнаты с кормежкой людям, которым хочется чего-нибудь получше и почище, чем таверны, и дожидается, пока ее моряк вернется с моря.
— Одинокая жизнь.
— Да — но у Мэг подходящая натура.
Свернув за угол, мы увидели впереди дом с высоким забором. Я спешился и постучал в дверь.
— Кто там?
Это был голос Мэг.
— Друг Джереми, которого вы знаете. Со мной еще один человек и лошадь.
— Я открою ворота.
Окно бесшумно скользнуло вниз, закрываясь, а мы повели коня за угол, к воротам, выходящим в темный переулок. Ворота распахнулись, Мэг прошептала:
— Я наброшу на себя что-нибудь. В конюшне есть сено и зерно.
— Она видать, оборотистая, эта моряцкая жена, — заметил Том.
— Она хорошая женщина. — Я хотел, чтобы у него на этот счет не осталось никаких сомнений. — И таких немало. Ты-то ведь знаешь моряцкую жизнь.
— Ну да, — отозвался он без всякой обиды. — Один раз меня бросили на берегу, несколько раз я чуть не утонул, дважды меня захватывали в плен пираты, а когда сходил на берег, меня вечно грабили сухопутные крысы. Уж лучше контрабандой заниматься, чем плавать в открытом море.
Мэг держала дверь приоткрытой, дожидаясь нас.
— Я набрала эля. Он на столе, и поесть там что-то найдется. — Ее глаза прошлись по моему лицу. — У тебя все в порядке?
— Оказывается, существует королевский ордер на мой арест, Мэг, но, я думаю, он будет отозван. А пока что мне надо поспать, а утром передать весточку Питеру Таллису, в переулок Сент-Полз.
— Я знаю этого человека. Как там Джереми?
— Неплохо. Я оставил его на борту. Мы плывем в Виргинию.
— Да ну?! По-моему, это далеко. Джек все мечтал сплавать туда, часто говорил об этом. Он знал капитана Ньюпорта и очень хотел плавать с ним. Мой Джек — канонир, и неплохой.
Мы поели и завалились спать, но утром, едва я раскрыл глаза, Мэг была уже у дверей.
— Одевайтесь, — прошептала она через щелочку. — Питер придет сюда. А нам надо кое о чем поговорить.
Проснулся Том.
— Что, уже утро?
— Питер придет сюда попозже. Мэг как-то передала ему весточку, — сказал я.
Мэг села вместе с нами и налила стаканчик себе тоже.
— Я послала к Питеру соседского мальчонку. У него есть голова на плечах, а за двухпенсовик он доставит любую весть и ничего не пропустит — все увидит и все услышит. Он и новости мне приносит. Лорд Эссекс находится в Доме Йорков, дожидаясь милостей королевы, но есть слух, что она его не захочет видеть, слишком она рассердилась и расстроилась. И еще где-то за городом была драка, умер человек по фамилии Дженестер… говорят, предательски убит.
— Убит в честном бою, — возразил я.
Она уставилась на меня, Том тоже.
— Мы отправились туда выручить больного человека, которого он увез на смерть…
…а они нас ждали. Мы все там были, и Джереми тоже, но это я убил его — один на один, в поединке.
— Старик, которого он увез туда умирать, был другом моего отца, потому мы поехали туда, чтобы привезти его обратно и обеспечить нужный уход. Дженестер надеялся унаследовать имущество старика после его смерти. Дженестер собирался дать ему умереть без помощи. Но у Дженестера есть друзья в суде, а у меня нет.
— Они бросят тебя в Ньюгейт до суда, — предупредил Том. — А это — настоящий ад, грязный, вши там так и кишат. Там сидят хорошие люди — за долги, а вперемешку с ними — любые твари человеческой породы.
— Я сделал лишь то, что должно было сделать, — сказал я. — А теперь я должен увидеть Питера и попасть на свой корабль.
— А не будут ли за ним следить?
— Будут. — Я взглянул на Мэг.
Она сложила руки, опершись локтями на стол.
— Виргиния, — проговорила она. — Земля Рэли… Это и вправду такое замечательное место?
— Обширная страна, с лесами, реками и лугами, подобных которым ты никогда не видела. Красивая страна, Мэг, место, где можно растить высоких и смелых сыновей.
— У меня нет сыновей, — сказала она.
— У тебя еще есть время, девочка. Бери своего морячка и отправляйся в Америку. Говорят, Рэли собирает людей, чтобы поселить там. Если все пойдет хорошо, мое судно вернется сюда. Питер будет знать, когда оно придет, потому что он будет продавать мои товары и покупать что надо для меня. Давай, я найду для тебя место.
— Мой отец плавал с Гаукинсом в шестьдесят седьмом году, — сказала она. — Он много рассказывал о новых землях, о дикарях, об испанцах, которые дальше, на юге.
И тут мне пришла в голову мысль.
— Мэг, у тебя есть сейчас другие постояльцы?
— Сейчас — всего один. Он здесь уже две недели, если не больше. Вперед заплатил, да, вперед, и щедро.
— Моряк?
Она приподняла одно плечо.
— Кто знает? Конрад Польц — так его зовут, довольно обходительный, только говорить не перестает. С самого первого дня.
