Так уж получилось, что создание онлайн-романа плавно перетекло в некую «Одиссею». Напоминаю ещё раз, что по сути любой человек может принять участие в правке текста, как может предложить и глобальные, нужные на его взгляд изменения в книге. И конечно, сюжет предполагает продолжение. Будет ли оно? Всё зависит от того, насколько хорошо или плохо будет воспринят сам роман. Это тот случай, когда сам читатель определяет судьбу книги. Все мысли по этому поводу можно выразить на форуме, где идёт обсуждение, по адресу: http://goldteam.su/forum/index.php? s=5c0116b6794b048dd0eb744eae3cfd61&showforum=264.
Босфор. Византий. 324 год от рождества Христова.
Лучи восходящего солнца ярко освещали картину безмятежно почивавшего города в удивительном по красоте заливе прозванным греками «Хризокерас». Улицы, рынки, форум и даже иные дома, выглядели совершенно безлюдными. По этой причине, оживление царившее на городских стенах окружающих со всех сторон город выглядело по меньшей мере не совсем обычно. А правильнее будет сказать, «на одной стене», обращённой лицом к заливу. Сотни людей приложив руку ко лбу или просто указывая ею в сторону залива, возбуждённо переговаривались. Причина столь сильного любопытства состояла в…Римском флоте. В непосредственной близости от зрителей разворачивались масштабные манёвры. Десятки военных судов среди которых более всего преобладали триеры, выстраивались в боевые порядки, напротив той самой стены, перекрывая тем самым весь пролив от одного берега до другого. Некоторые из тех, что стояли на стенах, пытались подсчитать количество судов. Однако добравшись до пятидесяти, как правило, сбивались со счёта. Маленькие галеры почти не привлекали внимания. На галерах отсутствовали мачты. Не имелось палубы. Лишь один ряд гребцов. Большое рулевое весло на корчме и не боле двух десятков либурнарии или, как их ещё называли, «морские легионеры».
Либурнарии отличались от обычных легионеров лишь вооружением. Сюда можно было добавить и несколько моряков управляющих судном. Вот и всё оснащение галеры. В отличие от галер, триеры выглядели гораздо внушительней. Три яруса с гребцами. Соответственно, три ряда весел. Каждый последующий длиннее предыдущего. Борта обитые бронзовыми пластинами. Загнутый нос на котором реял Римский орёл. Под ним, над самой кромкой воды — длинный таран, основная ударная сила триеры. Мачта с парусами. На верхней палубе находились не менее 100 морских легионеров, или полноценный центурий. Так же на палубе имелся один баллист и катапульта. Но наибольший интерес вызвали две пентеры. И было отчего. На палубе возвышались четыре боевые башни и восемь катапульт. Не менее когорты легионеров и пять ярусов с гребцами. При этом на верхних ярусах можно было видеть трёх гребцов за одним веслом. Пентеры были снабжены тремя мачтами, но даже это обстоятельство не позволяло им двигаться вполовину так же быстро, как и триеры. Было хорошо видно с каким трудом это огромное судно совершает поворот, вставая в одну линию с остальными судами.
Пока происходил этот манёвр, с другой стороны пролива показались паруса. Их становилось всё больше и больше. Очень скоро вид новых судов привлёк внимание, а вернее обеспокоенность и тревогу жителей Византия.
Видимо их вид обеспокоил и римлян. С одной из пентеры спустили на воду лодку. Шесть гребцов быстро погнали её в сторону берега.
Тишину и полную безмятежность, внезапно нарушил… детский плач. Он тут же прервался, но спустя мгновение раздался снова и на сей раз больше не прекращался. С постели поднялась молодая девушка лет восемнадцати с распущенными волосами. Набросив на обнажённое тело шёлковую накидку, она подошла к колыбели, в которой надрывался младенец. Она уже собиралась взять его на руки, когда появилась полная женщина с заспанным видом. Она бережно вытащила младенца из колыбели и прижав к груди, ушла за тот самый полог из- за которого и появилась. Он служил своего рода перегородкой между спальней и местом для слуг. Именно местом, ибо все события происходили в шатре. Проводив кормилицу своего сына коротким взглядом, Елена, так звали юную особу, перевела взгляд на догоравшие свечи. В её глазах стала появляться тоска. И эта тоска обрушилась в сторону постели. Одна сторона была пуста, ибо её покинула Елена. Вторую же занимал безмятежно спящий молодой человек, её супруг. Подобно супруге он спал обнажённым. Даже мимолётный взгляд без труда смог бы выхватить высокий рост и крепкое тело. Светлые волосы слегка курчавились, несмотря на короткую стрижку.
Черты лица…их без всякого сомнения следовало признать притягательными или красивыми. Хотя одно не исключало второго. Ещё более подчёркивало правильные черты — безмятежность. Дыхание почти не ощущалось.
Лишь грудь едва заметно вздымалась.
— Боги не допустят твоей гибели, супруг мой, — прошептала Елена опускаясь на край постели и устремляя на спящего взгляд полный нежности и любви. Удивительное мгновение…и полное очарования, внезапно нарушил резкий голос, раздавшийся неподалёку:
— Флавий Сет. Именем императора я требую пропустить меня к Цезарю!
Елена и опомниться не успела, как в спальне появился мужчина лет сорока с мрачным лицом. Держа шлем под мышкой он стал оглядываться. Одновременно с его появлением, молодой человек проснулся и вскочив с постели, ринулся прямо на него:
— Прочь отсюда! — гневно процедил он сквозь зубы.
— У меня послание от императора, — раздался в ответ высокомерный голос. А вслед за ним перед молодым человеком появился свиток с императорской печатью. — Я…
— Я знаю кто ты, Трибун. Прочь из моей опочивальни. Жди снаружи.
Флавий Сет, бросил на молодого человека злой взгляд, но не ослушаться не посмел. Едва он вышел, как в шатре раздался голос полный тревоги:
— Крисп, что ты наделал? Это же посланник императора. Такой поступок никому не прощают. Если этот человек…
— Учитывая наше родство, можно не сомневаться что он это сделает при первой возможности. А если отец его не выслушает, это сделает Фауста. А уж она найдёт, как лучше преподнести мою дерзость императору, — невозмутимо перебил её Крисп. И это был тот самый Флавий Юлий Крисп. В свои двадцать два года он успел заслужить уважение армии и народа Рима. И не только за свои победы над франками, за которые был признан самым талантливым полководцем, но и за весёлый нрав. А более всего за справедливость и рассудительность. И если титул «Цезаря», он получил в качестве наследника Римского императора, то правителем Галии его назначили за вполне заслуженные успехи. Однако даже столь высокое положение не позволяло обходиться непочтительно с посланником императора. Именно об этом ему напомнила молодая супруга. И эти слова стали началом длинного диалога в котором Елена решилась высказать все свои сомнения и опасения. Беседа могла бы продлиться очень долго, если б она решилась сказать всё, что сумела увидеть и понять за неполные два года своего замужества. Но её смущало молчание Криспа. Он ей не отвечал. Лишь когда он попросил затянуть завязки стягивающие панцирь, она поняла причину. Он попросту её не слушал. В то время, когда она говорила, он попросту облачался в доспехи. Выполнив просьбу супруга, она получила в награду насмешливую улыбку и лёгкий поцелуй в губы. После этого Крисп покинул шатёр.
