Понсон дю Террайль - Эпилог. Месть Василисы

Она все еще находилась в летаргии, наконец на третий день с ней сделалось странное явление, губы ее раскрылись и она проговорила:

— Я жива и слышу все, что говорится вокруг меня. Когда доктор ушел, она спросила Петра:

— Мы одни?

— Одни.

— Так достань мне стрихнина и ланцет.

Час спустя вошел Петр и принес склянку стрихнина и ланцет.

— Засучи рукав моего платья, обмакни ланцет в склянку и кольни одну из жил.

То самое явление, которое произошло при воскресении Антуанетты, произошло и с Василисой.

Василиса вышла из этого долгого оцепенения с новым мужеством и с намерением погубить Рокамболя.

Экипаж д'Асмолля по образцу русских саней был окончен в три недели под руководством Петра, который сделался главным мастером Леонорье.

Петр купил для виконта д'Асмолля тройку выезженных русских лошадей, которые и были предназначены для этого экипажа, запряг их и сел на козлы, ребенку захотелось сесть подле него. Мосье д'Асмолль сел в экипаж.

Петр свистнул, лошади понеслись, как молния.

У леса открытая коляска поджидала их, в ней сидела мадам д'Асмолль.

По знаку д'Асмолля Петр остановился. Мосье д'Асмолль был совершенно спокоен насчет своего сына и оставил его подле Петра, а сам пересел в коляску к своей жене.

Тройка понеслась вновь, коляска последовала за ней.

— Слушай, Фабьен, — проговорила виконтесса, — я долго плакала, страдала, и никто не знал горя моего. Я знаю все.

Виконт побледнел.

— Человек, который пишет мне из Китая, где он находится уже десять лет со своей женой, человек, которого я считала своим братом, не он, это не тот, которого я любила, не тот, что называл меня сестрой, не тот, которого мать моя благодарила, умирая.

— Боже мой, замолчи…

— Нет, я знаю все, — продолжала Бланш. — Тот, которого я любила, — обманщик, убийца, вор, подлец и все, что хотите. Его зовут Рокамболь.

— Замолчи!..

— Я видела его час тому назад, он плакал и смотрел на меня.

— Бланш. Бланш, замолчи!

Но мадам д'Асмолль не успела ответить, она испустила ужасный крик. Экипаж бешено мчался, уносимый испуганными лошадьми. Как ни старался Петр остановить их, но не мог.

Что же сделалось с тройкой?

Она промчалась на какую-то пустую улицу, и там экипаж, ударившись о груду мусора, опрокинулся, ребенок упал с козел, разбив себе голову.

Это только и нужно было Петру.

В это время у тройки собралось много народу, и какая-то дама проехала в великолепной коляске, но, увидав опрокинутый экипаж, велела кучеру остановиться.

Между тем как Петр подымал лошадей, дама эта взяла ребенка и, посадив его в свою коляску, громко сказала:

— Я возвращу этого ребенка его матери.

Итак, Василиса достигла своей цели, сын мосье д'Асмолля был в ее власти.

Все были убеждены, что графиня Василиса выехала из Парижа.

Но, как мы видим, Василиса уехала недалеко.

— Рокамболь, ты у Меня в руках.

Она занимала квартиру в небольшом домике на улице Латур-Мобур, где и поместила свою добычу. Наконец ребенок пришел в себя.

— Где я? — спросил он.

— Здесь, у подруги твоей мамы, и, как головка у тебя заживет, ты поедешь домой.

— Но когда же я выздоровею?

— Завтра.

И ребенок, измученный усталостью и болью, заснул.

Настала ночь. Вошел Петр.

— Сударыня, все устроилось так, как я предполагал. Мосье д'Асмолль нашел меня, и народ успокоил его и жену, что ребенка взяла какая-то богатая дама, и д'Асмолль поехал домой в надежде найти там сына, я же отдал экипаж Леонорье — и скрылся.

Несколько минут спустя Василиса вошла в гардеробную и вышла — одетая мужчиною.

— Сходи, найми мне фиакр. Петр стоял удивленный.

— Я иду брать уроки фехтования. Я хочу, чтобы Рокамболь умер честно, на дуэли, но от руки женщины.

Петр вышел исполнить приказание…

Вернемся к доктору Винценту, к человеку, которого мы уже давно не видали в этом романе. Он проводил свою жизнь все также в труде и раскаянии. Вдруг в одно утро явился к нему Аватар.

— Доктор, я вас пришел пригласить к одному умирающему, то есть… к нему…

И они поехали в замок де Морлюкса.

— Но какая же у него болезнь?

— Вы научно можете определить, как вам угодно, но я назову ее бешеной страстью любви.

Рокамболь повел доктора в комнату, откуда можно было все слышать и видеть. Де Морлюкс говорил:

— Клоринда… Мадлена… кто бы ты ни была, я люблю тебя… я отдам тебе все, что у меня осталось… золото-деньги… только выйди за меня замуж… О, демон, разыгравший так хорошо роль ангела, что хочешь, чтобы я сделал?.. Кого убить, отравить… все… все, только возвратись ко мне, милая Клоринда!

И старик ломал себе в отчаянии руки, в это время на пороге показалась Клоринда.

— А, это ты, это ты!.. Я знал, что ты воротишься. — И он бросился к ней на шею.

Она оттолкнула его, громко захохотав: «Бедный старикашка!»

И затем быстро удалилась.

Мосье де Морлюкс, поднявшись, снова закачался и рухнул на пол, испустив последний крик.

Мосье де Морлюкс умер от бешенства… умер без покаяния!..

— Боже! — прошептал доктор. — Правосудие Твое неумолимо.

— Не для всех, — сказал Рокамболь.

— Но мне Он не простит.

— Ошибаетесь. — И Рокамболь показал ему записку, на которой было:

«От имени нашей матери, которая на небе, мы прощаем вас!

Антуанетта и Мадлена».

Доктор упал на колени.

— Идите, — сказал Рокамболь, — сироты молились за вас.

Было восемь часов, Рокамболь был у себя один, на столе его горела лампа, он писал письмо, оно было следующее:

«Графине Артовой.

Я свое сделал. Сироты счастливы, богатство им возвращено, де Морлюкс умер.

Рокамболю более нечего делать на этом свете.

Провидению не угодно было, чтобы у Рокамболя был хоть один час мира и покоя после того, как он совершил свое дело.

Оно вложило ему в сердце ужасную и роковую страсть, любовь демона к ангелу.

Часто по ночам мне снился сэр Вильямс, он будто сидел на моей кровати и говорил мне: «Ты любишь Мадлену, нет ничего проще. Она богата… ты еще молод… красив… она полюбит тебя. Тебе мешает Иван? Ба! Удар кинжала устраняет всякое препятствие!» Я вскрикивал и просыпался, но, к счастью, я был один.

Пока дело, которое я взял на себя, не было кончено, я боролся, страдал и противился.

Но теперь, когда никто во мне не нуждается, даже и галеры, благодаря вам, дайте мне заснуть вечным сном. Быть может, это последнее успокоение и должно быть мне наградой.

Графиня, когда вы получите это письмо, от Рокамболя останется холодный труп.