- Я же сказал: дети моей крови! Ангел мой, теперь я открою тебе. У тех двоих вместо такой татуировки всего лишь несколько штрихов на правом плече, но те не несут ни какого смысла. Это всего лишь след от прививок!
- Ты хочешь сказать, что они вообще не твои родные дети?
- Моя жена изрядно порезвилась, - меланхолически вздохнул герцог.
- О!
- Татуировки я сделал только тем, о которых я уверен, что они мои!
- Вот это да! - Жанна залилась смехом. - И много их?
- Тс! - остановил он. - Тс! Уверен, ты ещё и спросишь, как их зовут!
- Конечно!
- Ты хочешь невозможного, мой ангел! Это скомпрометировало бы тех, с кем у меня был роман! И как бы сказал мой сын, герцог Шартрский: "Я джентльмен! Это стало тайной!"
- Скажи уж лучше, встало тайной! - выкрикнула Жанна, залившись безумным хохотом. Теперь она уже знала, что было главным в этом разговоре, который тут же оборвался, - и жаль, ведь мы могли узнать что-нибудь исторически важное.
А парой минут позднее все тот же ангел с балдахина, уже заботливо восстановленный, опять разбился об пол..
Через три дня, посреди ночи, Анна Рансон была разбужена странным шумом. Приняв его сперва за шум ветра, придя в себя и навострив уши она сообразила, что шум доносится из комнаты Жанны. Тогда толкнула мужа.
- Рансон!
- Ну... - промычал он.
- Ты слышишь?
- Что?
- Эти звуки... в комнате Жанны... Какие-то стоны. Ну вот!
Через минуту, запалив от кресала свечку, уже стучала в дверь. Теперь ей было ясно: Жанна стонала, икала и жаловалась.
- Жанна! Что с тобой?
- Иди к ней! - велел следовавший за ней Рансон.
Анна открыла дверь. В комнате Жанны тоже горела свеча, чье пламя вздрагивало при каждом порыве ветра. Согнувшись над умывальником, Жанна прижимала руку ко лбу, другой придерживала свои роскошные волосы. Ее рвало. К матери повернулось лицо, орошенное потом, с глазами, полными слез.
- Жанна, девочка моя!
- Мне стало плохо ещё в экипаже, на обратном пути, - прохрипела Жанна. - О, я больна!
- Ты не отравилась? Не перепила вина?
Жанна кивнула, соглашаясь - и её тут же вырвало, потом смогла договорить, что потом танцевала с монсиньором. В действительности - то они играли: носились по всем комнатам, борясь, пытаясь уложить друг друга то на, то под себя, переворачивая при этом мебель.
- Сходи вниз за водой, - бросила Анна мужу. И, оставшись наедине с Жанной, спросила прямо:
- Ты, часом, не беременна?
- Но, мамочка... ты плохо думаешь о монсиньоре!..
Ей ещё хватило сил коротко хохотнуть, но Анне было не до шуток и она произнесла банальную речь о том, что это, конечно, невозможно, немыслимо и совершенно исключено, но в то же время вполне возможно, вероятно и явно вытекает из ситуации. Но эта нервная и сбивчивая речь была прервана сообщением Жанны, что неделю назад у неё были месячные.
- Ах так! - протянула Анна, которую это успокоило и вместе с тем разочаровало. Рансон, вернувшийся с водой и стаканом, был удивлен её рассеянным взглядом.
- Ну что, - спросил он, - ей уже лучше?
- Во всяком случае, она не так больна, как кажется, - заявила Анна, сердито сунув дочери стакан воды.
- Я завтра буду в порядке, чтобы идти к мадам де Делай, - простонала Жанна, ложась. - Должен прийти мсье Мармонтель и я буду читать одно из его стихотворений!
- И я уверена, произведешь большое впечатление, - согласилась мать. Она не знала, как окажется права, когда на следующий день в четыре часа посреди изысканного салона мадам де Делай Жанна, облаченная в чисто белое платье, выглядящее столь же девственно, как одеяние Эсфири, и окруженная кружком любителей поэзии, среди которых был сам мсье Мармонтель и три академика, чьи имена история нам не сохранила, испытала сильнейший приступ тошноты, испачкала при этом паркет и упала в обморок.
* * *
В шесть часов уже стемнело, когда небольшой экипаж, в котором Жанна как обычно ездила к мадам Делай, вернулся в монастырь Женевьевцев. Монсиньор, разбиравший свои медали, заранее трепеща от наслаждения, подошел к окну. Кучер, соскочив с козел, как раз открывал дверь экипажа. И герцог с удивлением обнаружил, что из него вылезает кто-то незнакомый, хотя, судя по формам, и женщина! За ней уже появилась и Жанна. Что происходит? Кто эта женщина и почему она поддерживает Жанну?
Стремительно промчавшись кабинетом, герцог распахнул дверь. На лестнице уже были слышны шаги. Возглавлявший шествие кучер светил фонарем бледной и осунувшейся Жанне, обеими руками державшейся за живот, и ту подталкивала наверх мадам де Делай!
- Бог мой! - вскричал монсиньор, кидаясь к ним. - Что случилось? Несчастье? Обморок? Ах, девочка моя! - Он взял её на руки и отнес в кабинет, где усадил в кресло. - Дитя мое, как ты бледна! Что же произошло, мадам? - Спросил он, обернувшись к чопорно державшейся вдове.
- Я полагаю, ей лучше лечь в постель, монсиньор, - ответила мадам де Делай. - Здесь есть, где лечь? Ей стало плохо.
- О! О-ля-ля! - стонала Жанна. - Ох, я хочу к маме!
- Пошлем за ней, - заявил герцог, - а пока уложим тебя здесь!
Снова взяв её на руки, пнул ногой двери спальни и положил стонущую девушку на постель. При этом надменно пояснил мадам де Делай:
- Это моя постель, мадам, но раз здесь вы, в этом нет ничего неприличного!
- Постель как постель, монсиньор герцог, - заметила дама с ещё более кислой миной, чем та, с которой вошла. Оставшись на пороге, но глазами так и обшарила всю комнату, которая, по счастью, оказалась в порядке - и никакого шампанского на виду!
- Скажите, что случилось? - спросил герцог, прикрыв дверь спальни, где Жанна продолжала призывать мать.
- Монсиньор, её вырвало, потом покачнулась и упала в обморок! Я не могла позволить ей возвращаться одной. Вы, конечно, простите мне, что я привезла её сюда!
- Я глубоко признателен вам, мадам, и благодарю от имени её родных...
- Так они живы?
- Ну что вы, мадам! Я имел ввиду её бабушку, это её она зовет мамочкой.
- Тогда придется сообщить бабушке, что её ангелочек в положении, монсиньор!
- Что вы говорите!
- Да, монсиньор, я сказала именно то, что хотела сказать.
- Всемогущий Боже! - герцог приложил руку ко лбу. Он словно вдруг отупел, побагровел и очень хорошо понимал, с каким выражением смотрит на него сейчас мадам.
- Не сомневаюсь, вы этого не знали, - заявила эта хмурая особа. - Она сама не знала!
- Нет, вы должны мне объяснить! - воскликнул герцог, совершенно сбитый с толку.
- Когда она пришла в себя, я сообщила ей свое мнение, так вот она заявила, что у неё никогда не прекращались ... ну, меня понимаете!
