Удача! Рам на ходу засунул в рот большой кусок мяса и весело скатился вниз по обрыву, крепко зажимая в руке забытый Муком камень. Ему ещё никогда не приходилось даже пальцем прикоснуться к оружию взрослых мужчин.
День выдался тёплым. Люди орды уже забыли о побоях и, весело перекликаясь, набирали охапки хвороста, словно играли в новую игру.
Только ленивый Вак — сверстник Рама — выбрал ветку полегче и, зевая и потягиваясь, медленно поволок её по обрыву к пещере.
Быстроногая Маа, как и вчера, первая набрала большой пучок сухих прутьев. Удерживая его в одной руке, она пригнула другой ветку на кусте боярышника и стала губами обрывать спелые ягоды. Но вдруг испуганно вскрикнула и отшатнулась: страшная, заросшая рыжей шерстью голова выглянула из-за куста. В тот же миг длинные цепкие руки схватили её и потащили сквозь колючие ветки.
Воздух задрожал от дикого воя: из-за кустов, обрамлявших отмель, посыпались люди. Чужие! Враги! Размахивая палицами и рубилами, они кинулись на людей орды. Те не были трусами. И хотя оружие осталось в пещере, они руками хватались за палицы врагов, вырывали у них камни и бились отчаянно. Иные в яростной схватке сплетались руками и ногами, клубком катились к реке и даже в воде не разжимали смертельных объятий.
Урр тоже оставил в пещере свой страшный камень. Но он схватил за верхушку небольшое деревцо, лежавшее на отмели, и с силой вертел им над головой. Ужасная палица с гуденьем налетала на живые тела, слышался глухой удар, и тело падало, больше уже не шевелилось.
Враги убивали мужчин. Женщин старались оглушить ударом и оттащить в глубь леса. Гау заметил первых врагов, ещё стоя у входа в пещеру. Размахивая палицей, он кинулся вниз навстречу рыжеволосому, тащившему бесчувственную Маа. Но из кустов выскакивали всё новые враги и задерживали его. Он бился отчаянно, на их дикий рёв отвечал ещё более страшным рёвом. Но… Маа исчезла.
Один из нападающих, широкоплечий и косматый, схватил поперёк тела молодого Ика и поднял, собираясь ударить о землю. Палица Гау ошеломила врага. Косматый зашатался, выпустил Ика; падая, мальчик схватил его за ноги и сильно дёрнул. Палица Гау опять опустилась. Враг упал. Подхватив его рубило, Ик вскочил на ноги с яростным кличем. И было пора: другой рыжеволосый уже занёс тяжёлую дубину сзади, над головой Гау.
— Гау! — крикнул Ик.
Предводитель сразу понял, огромным прыжком в сторону избежал удара. В то же мгновение рыжеволосый опрокинулся навзничь: Ик швырнул ему в голову драгоценное рубило, а сам, подхватив падающую из руки врага палицу, снова кинулся в бой. Это было его первое сражение, но мальчик держался молодцом. Отчаянно бились все люди орды: никто не ждал и не просил пощады. Однако врагов было гораздо больше. Многие из них уже недвижимо лежали на земле, а из кустов выбегали всё новые. Наконец Гау криком собрал людей на отмели. Все, кто был жив и мог ещё идти, по его знаку двинулись по узкой полосе песка у воды. Урр и Гау защищали уходящих. Враги кинулись к ним с криками торжества, но дубинка Урра с гуденьем загородила тропинку. Великан был на голову выше самых высоких врагов, глаза его налились кровью, чёрные косматые волосы, перепачканные кровью и грязью, слиплись на труди. Его мощное рычанье слышалось даже сквозь общий вой и рёв.
Урр некоторое время пятился лицом к врагам, потом остановился, опустил палицу и умолк, выжидая.
Рыжеволосым это неожиданное молчание великана показалось страшнее его ярости. Они тоже остановились, сбившись в кучу. Самые смелые попробовали кричать и кривляться, приглашая людей орды вернуться и продолжить сражение. Но как только Урр поднял палицу и двинулся на них, они, толкая друг друга, пустились наутёк. Урр постоял, выжидая, повернулся и пошёл за остальными.
Люди орды шли медленно. Те, кто ещё мог двигаться, старался не отставать. Оставшихся на месте битвы враги уже прикончили и готовились пиршеством отпраздновать победу. Люди знали — чьё мясо послужит для пира: они и сами поступали точно так же, когда победа в битве с чужой ордой оставалась за ними.
Солнце ещё не успело высоко подняться над лесом, а орда уже оказалась далеко от места побоища. Позади остались пещера, сытная еда и тёплые уголья костра. Позади остались раненые и убитые. Шли молча, настороженно поглядывая на нависающий над отмелью обрыв крутого берега. Жалоб и стонов раненых не было. Дикие звери страдают и умирают молча. Люди орды в этом на них походили.
Когда рыжеволосые бросились в битву, Рам успел спуститься только до половины обрыва. Он припал за кустом боярышника и лежал не дыша. Сначала он не решался даже выглянуть между густыми ветвями, потом осмелел, поднял голову. Он видел, как огромный рыжеволосый ударом по голове оглушил отчаянно сопротивлявшуюся Маа, перекинул её через плечо и быстрыми прыжками исчез в лесу. Другой схватил маленькую Си. Но она, неожиданно изогнувшись, впилась ему зубами в ухо. Рыжеволосый завопил, оторвав её от себя, размахнулся и швырнул с обрыва вниз. Размах был так силён, что Си перелетела через отмель и упала в реку. Рам зажмурился, но не выдержал и снова открыл глаза: Си уцепилась за плывшее по реке дерево, и её быстро уносило вниз по течению. Двое рыжеволосых подбежали к берегу, один даже вошёл по колено в воду, пытаясь ухватиться за ветку, но промахнулся: дерево пронесло мимо. Рам видел: лицо Си было залито кровью, но она держалась крепко, обнимая ствол руками.
Рам долго не мог пошевелиться от страха. Постепенно, осмелев, он осторожно приподнялся. Под ударами дубины Урра падали на землю враги. Он не удержался и вскрикнул от радости при особенно удачном ударе, но тут же опять помертвел: крик его услышал один рыжеволосый. Страшное лицо повернулось в его сторону, враг проворно закарабкался вверх по обрыву, к кусту, за которым прятался Рам. Не помня себя от страха, мальчик вскочил и помчался к пещере, а от неё — направо, по тропинке, по которой накануне пришёл в пещеру медведь. Рыжеволосый, увидев Рама, остановился и взмахнул рукой. Небольшой острый камень, просвистев в воздухе, больно ударил в левое плечо. Но боль лишь прибавила испуг, и мальчик кинулся бежать ещё быстрее. Он бежал так долго, что уже не стало слышно ни криков, ни шума сражения. Бежал, пока совершенно не выбился из сил, оступился и, падая, с размаху ударился о дерево головой.
Очнулся Рам уже в темноте от звука чьих-то осторожных шагов. Они приблизились, остановились, лёгкое дыхание коснулось лица мальчика. Он вскочил с криком, но не успел ещё сделать шага, как тот, невидимый, шарахнулся в сторону. Раздался быстрый шумный топот: кто бы это ни был, он испугался Рама не меньше, чем Рам испугался его. Мальчик это понял и потому сам не кинулся бежать. Да и в темноте, наверное, разбился бы о дерево или свалился с обрыва в реку. Он стоял, дрожа и прижимаясь к дереву, пока не сообразил, что наверху опасности меньше. Люди орды с детства учились лазить так же, как учились ходить. В одну минуту Рам, охватив дерево руками, оказался чуть не на самой верхушке. Отдышавшись, он спустился пониже и нащупал достаточно толстую ветку, чтобы, сидя на ней, дождаться рассвета. Только теперь, устроившись на ночь, он почувствовал, как сильно болит ушибленное камнем плечо. Но он страдал молча: каждый звук, каждый стон мог привлечь врагов.
