– Эй, не зевай! – кричал Даюки молодому мидянину, чистившему живую рыбу.
Рыба, только что доставленная из царского пруда, прыгала и вырывалась из рук поваренка. Даюки требовал, чтобы ее быстро чистили и бросали в кипящее масло еще живую. Зажаренных до хруста форелей укладывали на серебряные блюда и заливали душистыми соусами. Прислужницы торопливо уносили блюда с едой в зал пиршества. С минуты на минуту ждали гостей.
Руса лежал в серебряной лохани и нежился в теплой ароматной воде. Двое слуг старательно поливали его из ковшей. Двое других держали наготове мягкие простыни для вытирания. Вдруг доложили о приходе разведчика, и Руса пожелал принять его тут же.
– У ворот города показалась колесница скифского царя, – сообщил разведчик.
– Устройте достойную встречу! – приказывает Руса. – Пусть чаши заздравные поднимут военачальники в знак нашей дружбы и согласия.
Царя одели в дорогие одежды, подали тиару.
В зале для пиршества, у статуи бога Тейшебы, состоялась встреча царя скифского Бартатуа с царем урартским Русой.
По случаю этой встречи царь Руса приказал доставить из Тушпы второе тронное кресло, отделанное фигурами крылатых львов. Кресла стояли рядом. Этим Руса хотел показать свое уважение к Бартатуа и согласие считать его равным своей царственности.
Величавый и могучий, предстал перед Русой Бартатуа. Платье его так и сверкает золотом. На светлых кудрях – остроконечная, шитая золотом шапка. Из-под густых, нависших бровей смело глядят синие глаза.
Едва заметная улыбка спряталась в длинных усах.
Низко кланяясь Русе, Бартатуа приветствует царя Урарту и всех его приближенных.
Телохранители Бартатуа ставят к ногам Русы золотой ларец с подарками. Руса, кланяясь, в знак благодарности прижимает к сердцу правую руку. Он приглашает гостя занять почетное место в тронном кресле рядом с собой. Гости, военачальники, приближенные царя разместились вокруг столов. Тотчас же появились прислужницы.
– Да будет благополучие над странами нашими! – говорит Руса.
– Мои предки и твои предки жили в дружбе, проживем и мы в дружбе и согласии, – отвечает Бартатуа.
По знаку Русы писец достает свиток папируса – это договор о дружбе и согласии, подписать который собрались сегодня цари.
– «Договор дружбы, правды и согласия составили мы сегодня, в день шестого новолуния, – читает писец. – Договор этот учинили царь земли прекрасной и священной Урарту Руса, сын Аргишти, потомок великих царей Урарту, и царь Скифии великой, страны богатой и сильной, Бартатуа, знатнейший и сильнейший царь скифов.
Крепкий мир и дружбу желаем мы, а в дружбе и братстве не страшны нам враги земли нашей.
Мы клятву даем и кровью ее закрепляем, чтобы никогда царь Руса, сын Аргишти, не вздумал захватить земли скифов, чтобы никогда царь Бартатуа, владыка Скифии великой, не вздумал захватить земли урартов.
К пределам земли урартов не допустим врага. К пределам земли скифов не допустим врага.
Никогда царь Руса не вступит в союз с врагами Скифии. Никогда царь Бартатуа не вступит в союз с врагами Урарту.
Царь Руса, сын Аргишти, милость Халда в свидетели призывает. Царь Бартатуа, владыка Скифии великой, богиню плодородия призывает в свидетели своей верности и решимости.
В день шестого новолуния мы договор свой подписали и кровью царской окропили…» – читал писец.
Руса поднял кинжал и, надрезав указательный палец левой руки, первым освятил каплей своей крови договор дружбы и согласия. Когда капля крови стекла в его чашу, он подставил ее к руке Бартатуа, который также прикосновением клинка добыл каплю своей крови из указательного пальца левой руки. Бартатуа первым отпил глоток влаги, смешанной с кровью царей. Вслед за ним из той же чаши выпил вино Руса. Гости и царедворцы подняли свои чаши в знак согласия.
Забегали прислужницы с кувшинами воды и рабы с блюдами жареной дичи, с грудами рыб и целыми тушами баранов. Все, что так старательно готовил Даюки, было доставлено в зал пиршества. Пряные соуса благоухали, соперничая с запахами душистых трав, зажженных в курильницах. В зале становилось все веселее и оживленнее. Вскоре появились и рабыни с лютнями. Бартатуа был доволен пиром, и переводчик едва успевал передавать Русе слова любви и дружбы скифского царя. Иштаги рассказывал советнику Бартатуа о строительстве новых городов и оросительных каналов. Высокий, худощавый скиф с лицом суровым и строгим молча слушал развеселившегося наместника.
После веселого пира царь Бартатуа собрался в обратный путь. В подарок Русе привез он ларцы, полные червонного золота, а увозил от Русы подарки не менее ценные – коней золотистой масти, которыми славились урарты в дальних землях.
Когда покинули скифы пределы города Тейшебаини и далеко позади остался царский дворец, Бартатуа, весело подмигивая своему советнику, сказал:
– Хороши кони урартские! Пригодятся они нам для подарка царю ассирийскому Асархаддону. Дал он согласие отдать мне в жены свою дочь. Скоро будет свадебный пир.
– А как же договор, освященный кровью царей? – спросил советник. – Мы клятву дали не вести дружбы с врагами урартов.
– Об этом мы не скажем урартам, не узнают этого и ассирийцы, – ответил Бартатуа. – Это наше дело, им оно неведомо.
Сидя на троне в своем новом дворце, Руса диктовал писцу:
– Отныне дань великую из городов и сел Урарту привозить в крепость Тейшебы. Отныне бронзу плавить у медников Тейшебаини. Ковать здесь оружие для воинов царских. Отныне жатву великую снимать с полей, орошенных каналом плодородия. Назвать канал Русаини.
Умелых ткачей доставить в город Тейшебаини, чтобы ткали для одежды царской мягкие шерстяные полотна на тысячи локтей. Овец стричь и шерсть собирать, а не торговать овцами и не менять ни на какие блага.
Строительство канала завершив, не угонять рабов в другие города, а заставить их возделывать сады и виноградники, чтобы по желанию моему расцвела мертвая земля в долине Кутурлини…
Канал плодородия был давно задуман царем Русой. Его начали строить на правом берегу Ильдаруни почти пять лет назад.
Тысячи рабов были пригнаны сюда из разных мест. Были им выданы железные кирки и тяжелые молоты, чтобы бить и дробить базальтовые скалы.
Среди высоких, крепких скал поднялся такой грохот, словно горы с места сдвинулись и пошли к реке. Тысячи бронзовых и железных кирок долбили породу. Медленно шла работа.
– Сделаем ли то, чего боги не сделали? – спрашивал молодого киммера старый ассириец.
– Руки человеческие многое могут, – отвечал коротко киммер.
