Затем случилось так, что я написал книгу, она увидела свет, мои издатели поинтересовались у меня: «Что дальше?» — и вот тут-то в глубине моей памяти шевельнулся дожидавшийся своего часа Джек Абсолют.
Издателей идея устроила, но они, как и я, полагали, что персонаж должен быть более живым, чем комедийный образ Шеридана. Ему следует стать чем-то большим, нежели задорный армейский капитан и пылкий, но ветреный любовник. Ему надлежало что-то сделать. Вот так он и сделался шпионом... помимо всего прочего.
Я снова последовал принципу, которым руководствовался при создании первых двух книг: «Пиши о том, что тебе нравится». И, как и в случае с двумя только что помянутыми опусами, немало полезного материала удалось накопать с помощью исследований.
Поскольку «Соперники» впервые были поставлены на сцене «Друри-Лейн» в 1775 году (впоследствии постановка возобновлялась), я заинтересовался тем временем, которое должно было послужить историческим фоном для моей книги. А время было грозное: разгоравшаяся в Америке война за независимость могла стать подходящей ареной для применения некоторых способностей моего галантного капитана.
Мое театральное пристрастие воплотилось в литературном тексте парадоксальным образом: по моей версии, Джек (к его ярости) стал... прототипом героя Шеридановой пьесы. Нашли отражение и иные мои театральные реминисценции. Читатель может догадаться об этом и по образу актрисы с ее раздражающим жеманством, и по постоянному цитированию Гамлета, единственной роли, которую я играл с не меньшим удовольствием, чем Джека (и которая, к слову, преследует меня по сию пору).
Другие мои интересы должны быть заметны в сценах боев и схваток с применением холодного оружия, а также в описании ирокезов. Я стал знатоком их обычаев несколько лет назад, работая над своей второй книгой — «Узы крови». Признаюсь, было чертовски приятно почувствовать, что полученные в процессе ее подготовки знания пригодились мне снова.
Все это и многое другое позволило выстроить мир Джека Абсолюта. Здесь, конечно не обошлось без некоего deja vu, что особенно проявилось в эпизодах, связанных с «Соперниками». Я заставил Джека произносить те самые строки, которые некогда произносил сам. Он реагировал так же, как я, и так же тревожился, как бы не оказаться смешным. На самом деле в этом образе воплотилось нечто автобиографическое: в «моем» Джеке я видел свою жизнь, «проигранную» на сцене. Прошлое соприкасалось с настоящим, одно накладывалось на другое; право же, в работе над этой книгой было немало странного.
В процессе написания я беллетризировал образы реальных исторических лиц и постарался приблизить к реальности вымышленные. В моем описании генерал Джон Бургойн предстает кем-то вроде Джека, только в более солидном возрасте. Он — драматург, неотразимый дамский угодник, опытный полководец и в то же время первейший щеголь на двух континентах, недаром американцы дали ему прозвище «Джентльмен Джонни». Я постарался придать правдоподобие и образам иных реально существовавших людей: актрисы Элизабет Фаррен, полковника Сент-Легера, Шеридана, Эдварда Пеллью, Джона Андре, Банастра Тарлтона, вождя могавков Джозефа Бранта и Бенедикта Арнольда.
При этом я вполне отдаю себе отчет в том, что литературный образ едва ли способен объективно и полно отразить реальную историческую личность. Это особенно справедливо, когда речь идет о таких противоречивых фигурах, как Джозеф Брант или Бенедикт Арнольд. Отношение к ним, равно как и оценка их деятельности, по сию пору остаются неоднозначными. Я делал то, что единственно возможно для романиста: старался держаться как можно ближе к историческим фактам (иные из которых, к слову сказать, также трактуются специалистами весьма несхоже) и выстраивал характер на основе имеющихся данных. Надеюсь, то, что у меня в конце концов получилось, не вызовет возмущения у знатоков и любителей истории.
Есть среди персонажей и чисто вымышленные, среди которых я бы отметил Ангуса Мак-Тавиша. Этот образ был навеян мне прочтением «Похищенного» Роберта Льюиса Стивенсона, но вот моделирование англо-шотландского говора стоило мне немалых усилий.
Что касается истории кампании у Саратоги, включая особенности сражений, то сведения об этом я почерпнул из разных источников. Большая часть описанных мною событий — Орискани (как битва, так и последовавшая за нею резня), появление идиота Ганса-Йоста, смерть Саймона Фрейзера, штурм редутов Саратоги, — все это имело место в действительности.
Кроме того, я получил огромное удовольствие, участвуя в октябре 2002 года в реконструкции исторической битвы, имевшей место у форта Эдвард, штат Нью-Йорк. Мероприятие проводилось по поводу 225-летия сражения. Джон Бил, «командующий британской армией», и все прочие фанатики исторической реконструкции — «красные мундиры», «континенталы», «могавки» — проявили удивительное гостеприимство и снабдили меня множеством ценнейших сведений.
Потом мне удалось на пару дней съездить на Высоты Бемиса, где все сохраняется как в прежние времена. В сумраке, стоя над полем, где так много смельчаков встретили свою смерть, я вбирал в себя неповторимую атмосферу этого места. Помимо всего прочего, именно там я почерпнул ряд значимых деталей. Скажем, цапель и бабочек мне удалось подсмотреть именно там.
Сознаюсь, порой ощущение было сопоставимо с тем, что довелось мне испытывать в тех немногих случаях, когда появление Криса/Джека на сцене вызывало смех. Там — в «Малверне» и у Саратоги — я говорил себе одно и то же:
«Мне за это платят!»
Собирая материал для романа, я перелопатил гору литературы и прочел слишком много книжек, чтобы перечислять их все. Однако есть и такие, не упомянуть о которых нельзя. Труд Кристофера Хибберта «Красные мундиры и мятежники» дал мне возможность увидеть войну и ее основные события в общей перспективе. Книга Майкла Гловера «Генерал Бургойн в Канаде и Америке» была полезна, в частности, тем, что позволила по-новому взглянуть на этого полководца, часто подвергающегося незаслуженным насмешкам. «Английское общество восемнадцатого века» Роя Робертса, равно как и «Лондон доктора Джонсона» Лизы Пикард не только изобиловали фактическим материалом, но и позволили проникнуться духом эпохи. Специальные труды, опубликованные издательством «Оспрей», славящимся своим безупречно академическим подходом, обеспечили мне знакомство с деталями военного быта того времени. В этом смысле хотелось бы особо выделить книгу «Саратога, 1777» Брендана Моррисси.
Сведения о могавках были во многом почерпнуты из классического труда Льюиса Генри Моргана «Лига ирокезов», являвшегося моей настольной книгой еще при работе над «Узами крови», и великолепной книги Изабель Томпсон «Джозеф Брант, человек двух миров», проникнутой глубочайшей симпатией к этому персонажу и его народу.
