– А принц? – быстро спросила Аннунсиата.
– О, все говорят, что он увенчал себя славой! Моряки считают, что никогда еще не видывали такого храбреца, хотя, кажется, он был ранен в ногу... – Аннунсиата вскрикнула, но тут же замолчала, поймав удивленный взгляд Люси. – Боже мой, дитя, да с ним все в порядке! Рана не опасна. Король отозвал герцога Йоркского в Лондон – ты ведь знаешь, королева никак не может родить, и король боялся потерять в битве единственного наследника престола. От чумы умирает все больше людей – правда, меня удивило, что на вашей улице на дверях совсем не видно крестов. Ты не хочешь уехать из города? Тебя ведь здесь ничего не держит.
– Не знаю, – неопределенно ответила Аннунсиата, не глядя на решительное лицо Люси.
– Я была у лорда Крейвена на Друри-лейн и видела, что на воротах трех домов уже стоят кресты. Такого еще никогда не было, многие большие дома уже давно закрыты...
– Но если все так плохо, почему бы тебе не уехать? – раздраженно перебила Аннунсиата. Люси пожала плечами.
– Ричард не может оставить Лондон – он нужен здесь. Но ведь у тебя нет никаких причин оставаться.
– Я не боюсь, – ответила Аннунсиата. – Только бедняки умирают от чумы. Теперь, когда идет война и каждый день слышно что-нибудь новое, разве можно покинуть Лондон? Кроме того, король еще здесь, и придворные не могут уехать раньше, чем он, – в действительности же Аннунсиате хотелось больше знать о принце, но такой предлог она не могла высказать вслух.
Пятнадцатого июня в Лондон вернулся герцог Йоркский, оставив принца Руперта и лорда Сэндвича командовать флотом и привезя дурные вести о здоровье первого из них. Рана ноги оказалась поверхностной, но в общем состояние принца постоянно ухудшалось с самого начала кампании; тревоги и волнения почти добили его. По совету герцога, король отозвал Руперта домой, и Аннунсиата услышала эту новость со смешанным чувством облегчения и вины, ибо знала, что во время войны принцу меньше всего хочется наблюдать за действиями флота издалека. В тот же вечер муж Аннунсиаты вернулся домой встревоженным: он получил еще непросохший список умерших от чумы.
– Мадам, только за последнюю неделю от чумы умерло сто двенадцать человек! Этим нельзя пренебрегать, – взволнованно убеждал он. Аннунсиата нахмурилась.
– Должно быть, вы говорили с моей кузиной, милорд? И это она убедила вас, что мне необходимо покинуть Лондон?
– Возможно, вы и правы, – пытаясь улыбнуться, ответил Джордж. – Но опасность слишком велика, уверяю вас. Я знаю, вы считаете, что чума опасна только для бедняков, но это совсем не так. Умерло уже много состоятельных людей. Все дороги запружены экипажами горожан, уезжающих в провинцию.
– Если вам угодно, можете присоединиться к ним, – равнодушно заметила Аннунсиата. – Я никуда не поеду.
– К чему такое упрямство? – рассерженно воскликнул Джордж. Аннунсиата холодно взглянула на мужа.
– Не смейте говорить со мной в таком тоне. Пока не уедет король, я останусь здесь. Вы же можете поступать, как вам будет угодно.
Джордж нахмурился, сдвинув брови.
– Если вы остаетесь, я, конечно, тоже должен быть здесь, – спокойно заключил он и вышел, чтобы приказать окурить все комнаты целебными травами. Аннунсиата ненавидела их запах и все больше времени проводила в саду, однако не жаловалась, дабы сохранить мир в семье. Она не могла уехать, пока не убедится, что принц вне опасности. В конце следующей недели число умерших от чумы горожан превысило семьсот человек. Люси приезжала еще раз, чтобы уговорить Аннунсиату покинуть город, и на этот раз привезла с собой Эдуарда, чтобы подкрепить свои доводы. Люси выглядела усталой и встревоженной.
– Это ужасно! – говорила она. – Я уверена, умерло гораздо больше людей – некоторые семьи бедняков уничтожены полностью, и кто взялся бы их считать? Улица рядом с нашей совершенно опустела – там не осталось ни души, все или умерли, или бежали.
Впервые Аннунсиата почувствовала страх.
– Но вы – вы не в опасности? Разве вы с Ричардом не собираетесь уехать? Или по крайней мере перебирайтесь ко мне – я уверена, здесь вам будет спокойнее.
– Нет, я останусь дома. Бедняки нуждаются в моей помощи, – решительно ответила Люси.
– Но уехать из города совершенно необходимо. Хотя бы ради спасения детей, – настаивал Эдуард.
– И двух моих сыновей, – добавила Люси. – Если бы я смогла отправить их за город!
Однако их уговоры не убедили Аннунсиату.
Девятого июля двор уехал из Уайтхолла в Хэмптон-корт, и король появлялся в Лондоне почти каждый день, путешествуя на барке по реке. Не встречаясь с ним, Аннунсиата могла бы лишиться рассудка: теперь уже каждый день от чумы умирало более тысячи человек! По ночам телеги вывозили трупы из города и сваливали их в открытые могилы; погребальные колокола звонили день и ночь, на некоторых улицах не осталось в живых ни единого человека, и трава там уже начала прорастать между булыжниками. Те, кто мог уехать, спешно укладывались и бежали из города, а оставшиеся вскоре чувствовали недомогание и в большинстве случаев умирали, ибо врачи и аптекари удрали первыми, и больным было неоткуда ждать помощи. Наконец в середине июля в Лондон вернулся принц. Почти сразу же он навестил Аннунсиату, пораженный тем, что она еще в Лондоне.
– Я думал, что вы уже давно в Йоркшире, – сказал он. Аннунсиата нетерпеливо сменила тему, желая знать, как он себя чувствует. Хотя принц старался говорить бодрым голосом, выглядел он плохо. Только его физическая сила и жизненная энергия помогли ему выжить при таком напряжении. Теперь же принц был донельзя утомлен и нуждался в длительном отдыхе.
– Завтра двор переезжает в Солсбери, и я отправляюсь туда же, – сообщил он. – Конечно, вы поедете с нами? Оставаться сейчас в городе – просто безумие.
Аннунсиата печально взглянула на него.
– Слишком поздно. – Я не могу уехать. Мои кузены Ричард и Люси больны, о них некому позаботиться, кроме меня.
– Но ведь они, кажется, живут в самом городе? Вам нельзя появляться там – это самый опасный район.
– Да, там действительно находится их дом, но когда они заболели, я привезла их сюда, – объяснила Аннунсиата. – Они лежат в верхних комнатах, вместе с кузеном Эдуардом. Я не могу бросить их, не могу поехать с вами.
Принц прикусил губу.
– Бог не простит, если я буду убеждать вас отказаться от такого решения, – наконец произнес он. – Я буду молиться о вашем спасении. Вы позволите мне хотя бы забрать с собой детей?
– О, прошу вас, сделайте это! Я буду только рада. И заодно увезите сыновей Ричарда и Люси, помните, они пели в королевской капелле. Вы присмотрите за ними, хорошо?
