Сняв ноги с каната, Катон боком перевалился через борт, изо всей силы стараясь не произвести шума, ударившись о палубу. Но вместо палубы он приземлился на мятежника, уснувшего возле борта. Колени его скользнули вдоль бока раба, и тот, охнув, обнаружил над собой мокрого полуголого человека. Катон ударил врага в лицо, голова того глухо брякнула о палубу. Он ударил раба еще и еще раз, наконец убедившись в том, что тот лишился сознания.
Катон сел на корточки, содрогаясь от холода и недавнего напряжения. Воспользовавшись мгновением, он старательно растер тело, чтобы вернуть себе часть тепла. Потом размотал кусок ткани, которой было обернуто его оружие, безмолвно кляня неуклюжие пальцы, долго возившиеся с узлами. Справившись с ними, Катон ощутил успокаивающее прикосновение своего клинка. Скрючившись на палубе, он застегнул на себе пояс с оружием, а потом распрямился, чтобы помочь перебраться на корабль следующему человеку. Им оказался Аттикус, который мгновение спустя уже твердо стоял на ногах, вооруженный и готовый к бою. Новые люди поднимались по якорному канату и присоединялись к ним. Аттикус, достав кинжал, перерезал горло бесчувственному мятежнику.
Когда на борту оказались Аттикус, Вульсо и Муса вместе с еще тремя солдатами, также готовыми к бою, Катон присел на корточки перед ними.
— Все готовы? По моему слову спускаемся на среднюю палубу. Действуем быстро, никого не жалеем. Я хочу захватить корабль, не подняв тревоги. Аттикус, берешь Вульсо и Мусу и идешь по правому борту. Остальные идут за мной. — Катон посмотрел на едва видные силуэты своих солдат, тоже ежившихся от холода и страшного напряжения, присущего последнему мгновению перед началом боя. Крепко взяв в руку меч, он сказал, повернувшись назад:
— Ну, пошли.
Пригнувшись пониже, центурион направился вдоль борта, надеясь, что тени позволят ему застать мятежников врасплох. В конце носовой палубы три ступени вели вниз, на широкую среднюю палубу. Трое мятежников, сидя на ограде люка, негромко переговаривались и передавали из рук в руки мех с вином. Катон заметил, что один из них приложил емкость к губам и сделал несколько глотков. Приблизившись к ним, молодой трибун сперва прибавил шагу, а потом рванулся с места, заводя назад свой меч. Клинок с мягким хрустом вошел в шею первого из рабов, еще только начинавшему поворачиваться на топот бегущих ног. Второй уже успел оглянуться, но тут же получил удар в челюсть, сбросивший его через край внутрь трюма. Третий опустил мех и негромко охнул, когда Катон обратным движением меча прорезал его руку и шею. Он рухнул на палубу, а темные силуэты римских легионеров промчались рядом, расправляясь с остальными мятежниками.
Часовой с копьем смотрел назад с кормы, но, услышав движение на средней палубе, повернулся на звук. Катон вскочил на кормовую палубу, прежде чем тот поднял копье, и бросился прямо на врага. Мятежник просто не успевал пустить в ход свое оружие, и Катон выбросил вперед свой меч буквально на мгновение раньше, чем столкнулся с часовым, отбросив его назад. Ошеломленный столкновением, тот смог только охнуть, когда Катон вонзил меч в его живот. После недолгого сопротивления враг осел на палубу и выронил копье, упавшее со стуком. Тяжело дыша, Катон извлек из тела убитого свой меч и, оглядевшись, увидел, что весь экипаж ликвидирован. Подойдя к масляной лампе, он поспешно задул ее и негромко приказал, указывая на смутные очертания соседнего корабля:
— На следующий.
Пройдя по главной палубе, он осторожно перегнулся через борт. Оба корабля связывали два каната, и Катон указал:
— Подтяните его поближе.
Люди его напряглись, упираясь ногами в борт корабля. Щель между двумя бортами постепенно сузилась, корабли глухо стукнулись друг о друга. Катон немедленно перепрыгнул с борта на другую палубу, за ним последовали Аттикус и все остальные. С некоторых кораблей уже доносились крики и звон оружия. Кто-то закричал, поднимая тревогу, и Катон понял, что момент неожиданности уже исчерпал себя. Набрав воздуха в грудь, он приложил ладонь ко рту:
— Двадцать Второй, побеждай!
Победный клич подхватил Муса и повторили донесшиеся из тьмы голоса. Катон повернулся к Аттикусу:
— Очищай этот корабль.
— Да, господин!
— Муса! Где ты?
К нему приблизился силуэт.
— Господин?
— Буцина при тебе?
— Да, господин. — Легионер поднял изогнутый медный рог.
— Тогда труби, да погромче.
Муса отыскал губами мундштук, наполнил воздухом легкие и дунул в трубу изо всех сил. Первая нота получилась глухой и неточной, и пока Катон ругался, Муса сплюнул и протрубил снова. На сей раз тьму пропорол пронзительный и резкий сигнал. Муса протрубил три короткие ноты, сделал паузу и снова повторил сигнал.
— Отлично! Труби еще! — Катон хлопнул его по спине и отправился к Аттикусу и остальным.
Проходя по главной палубе, он переступил через труп и заметил несколько силуэтов, сражавшихся на противоположной стороне люка. Центурион поспешил к ним, напрягая глаза, чтобы отличить врага от друга. К счастью, на легионерах были только набедренные повязки, в то время как рабы были одеты в длинные рубахи и плащи. Ощутив шевеление сбоку, Катон повернулся и увидел человека, выскочившего из каютки под задней палубой с фалькатой в руке. Пригнувшись пониже, он ударил мечом, угодив в лодыжку врага. Завопив от боли, тот повалился назад, в каюту. По-прежнему пригибаясь, Катон оглядывался, разыскивая взглядом нового врага. Сердце колотилось в его груди, холод и напряжение заставляли сотрясаться тело. Муса все еще трубил в буцину, и в паузах между повторяющимися нотами Катон слышал отголоски других, далеких труб. Значит, второй отряд приступил к захвату причаленных к берегу кораблей. Мгновение спустя на одном из нависающих над бухтой холмов вспыхнула россыпь искр, разгоравшихся, дававших сигнал ожидавшим в море военным кораблям.
Катон отступил к борту корабля и пригляделся. Повсюду вокруг из тьмы доносились отзвуки жестокой схватки — не на жизнь, а на смерть, — разразившейся на поставленных на якорь и связанных вместе кораблях хлебного флота. Легионеры орали во всю глотку, отчасти подбадривая друг друга, но в основном для того, чтобы припугнуть врага. С берега доносился другой хор голосов, к которому уже примешивался рык Фульвия и его людей, штурмовавших фланг палисада. Катон облегченно вздохнул. Пока все шло в соответствии с планом, и успех теперь зависел от того, смогут ли они сохранить натиск, прежде чем Аяксу и его людям удастся организовать сопротивление внезапному нападению.
