К Эдгару я вернулась в самом приподнятом настроении. И что же, спрашивается, ожидало меня, когда я подъехала к снятому им дому? Бегали слуги, на телеги грузили баулы с вещами, выводили лошадей. Мрачный Пенда, не взглянув на меня, пояснил, что граф велел готовиться к отъезду.
Я бегом кинулась по лестнице. Эдгар находился в комнате наверху, наблюдая, как разбирают и складывают нашу кровать. Я так и налетела на него: как это мы уезжаем, когда еще вчера он и не заикался об этом? Как это уезжаем, когда большая часть вельмож еще предается увеселениям в Нортгемптоне и я тоже желаю остаться?
Эдгар спокойно обернулся к слугам, вежливо попросил всех выйти. И мне не понравилось, как он поглядел на меня, когда за ними закрылась дверь.
— Сейчас ты перестанешь визжать, Бэртрада, и подчинишься мне как своему мужу и господину.
Было в его голосе нечто, заставившее меня вздрогнуть. Я узнавала те же интонации, какие звучали, когда Эдгар изгнал моих рыцарей, а меня велел посадить под замок. И я постаралась успокоиться, спросила, что заставило его принять столь неожиданное решение, ведь еще вчера…
Ух, как сверкнули его глаза. Чисто по-волчьи.
— Вчера все было иначе. И моя жена не бегала на свидание к человеку, который для меня в одной цене с чумой.
Ах вот как! Не знаю, как и у кого он выпытал все, но я вдруг ощутила гнев. И я не боялась его, хотя бы потому, что в Нортгемптоне я находилась под защитой отца и супруг не сможет помыкать мной, словно своей крепостной. Я так и выкрикнула ему это в лицо. Что же до свидания, на которое он намекает, то оно вовсе не было тем, о чем он думает, я не изменяла ему с Гуго Бигодом и…
Я и ахнуть не успела, когда вдруг оказалась прижатой к стене, а рука Эдгара сомкнулась на моем горле. Едва не задохнулась, а он спокойно и холодно смотрел на меня.
— Мало того, что вокруг все только и шепчутся, как ты бегала на встречу с Бигодом, мало того, что смеются за моей спиной… Моя жена и человек, которого я объявил своим врагом, который считается в Норфолке вне закона… Так-то ты поддерживаешь честь нашей семьи, Бэртрада?
Эдгар наконец разомкнул руку, и я, кашляя и задыхаясь, осела на доски пола. Я испугалась. Ранее он ничего подобного себе не позволял. Даже когда я открыто восставала против него. И если бы я не была так напугана, я бы подняла крик, стала звать на помощь, подняла скандал, чтобы все узнали, как обращается с дочерью короля этот грубый сакс. Однако я только терла горло и смотрела на его шнурованные сапоги, которые сейчас находились в такой опасной близости. Ведь он всего-навсего грубый сакс… И я лишь робко попросила меня выслушать.
— Эдгар, все совсем не так, как ты думаешь. Мы с Гуго выросли вместе, он мне как брат, и я не изменяла тебе с ним… в библейском смысле. Но у него умер старший брат, теперь Гуго может унаследовать все. Вот он и его отец, сэр Роджер Бигод, встретились со мной и попросили замолвить словечко отцу…
Я осеклась и даже зажмурилась, когда Эдгар присел рядом. Заговорил медленно, но все так же страшно.
— Ты не понимаешь, Бэртрада. Я объявляю этого человека преступником, король соглашается со мной, а ты тут же просишь за него. Это еще худшее предательство, чем просто измена. Так ты унижаешь меня перед королем, показываешь, что мое решение для тебя ничто, что я вообще не играю для тебя никакой роли как супруг и правитель графства. Что же ты за жена тогда, чего стоят все твои клятвы перед алтарем?
— Это не было свиданием, — упрямо повторила я. — Мы с Гуго виделись не наедине. Там присутствовал и стюард двора, он засвидетельствует, что мы с его сыном не любовники…
Я осеклась, едва он поднялся, вновь сжалась. Но нет, он был спокоен.
— Ты ведь не глупа, Бэртрада, и должна понять, что после случившегося, после того, как просила за моего врага, я не смогу показаться при дворе. Ты поставила меня в такое положение… И мы уедем немедленно. А то, что ты не совершила супружеской измены… Что ж, я готов в это поверить. Ты слишком холодна, чтобы изменить. Ты неспособна ощутить чувственное влечение.
Вернувшись в Норфолк, мы начали новый этап нашей жизни — порознь. И я вновь таила обиду. Я испытала последнюю степень унижения. Эдгар дал понять, что во мне есть изъян, не позволяющий мне даже переспать с другим. Что же, я отомщу ему. Нет, я не собиралась наставлять ему рога. В чем-то он был прав — мне это было отвратительно. Однако я знала, как сделать ему больно. И я отомщу ему через эту его ненаглядную потаскуху из фэнленда — Гиту Вейк.
* * *
Мне не понадобилось специально расспрашивать о саксонке. Разговоры о ней я слышала непрестанно. Так я узнала, что купцы шерстью охотно имеют с нею дела и что она начала собственное сукновальное дело, считавшееся весьма прибыльным. Одновременно с этим я узнала, что эту так называемую «леди Гиту» стали принимать в некоторых почтенных нормандских семьях. Последнее бесило меня особенно. Ведь эта девка была обесчещенной шлюхой, и тем не менее даже родовитые д’Обиньи или заносчивые де Клары оказывали ей почет, приглашая на охоты или пиры.
Некогда Эдгар пообещал мне выдать Гиту замуж. И думаю, нашлись бы желающие обвенчаться со столь богатой и одинокой леди. Однако у меня не хватило бы духу заговорить с ним о том его обещании. И это у меня, которая всегда знала, как поставить на место любого и умела добиваться своего. Но хотя порой, в ходе рассмотрения исков, мы и заседали вместе с супругом, но отчего-то в последнее время я даже не смела повысить голос в его присутствии. Ледяная холодность Эдгара сбивала с меня всякую спесь. Мы более не спали вместе, а если обстоятельства и вынуждали нас оставаться под одним кровом, Эдгар всегда располагался в отдельной опочивальне. Немудрено, что слухи вновь поползли по графству. Утешало лишь то, что, даже оставив меня, Эдгар не отрекся от нашего договора и не поспешил к своей Фее Туманов. Но я еще не забыла его слов, что он «не намерен порочить эту гордую женщину». Ух, как же я ее ненавидела!
Погружаясь в свое уныние, я больше не искала развлечений. А порой отправлялась в одиночестве в фэны, ищя встречи со своей соперницей. Так я объездила всю округу, а один раз даже наняла проводника, который доставил меня на лодке почти к самому логову проклятой саксонки. Я провела целый день, наблюдая за тем, кто посещает эти места.
Тауэр-Вейк оказался богатым поместьем на острове посреди озера со старой башней и множеством построек по берегам. А еще среди тех, кто в тот день прибыл в кремневую башню, я узнала своего пасынка Адама. Я и до этого слышала о привязанности сарацина к Гите, но мне не было до этого дела. Сейчас же, увидев мальчишку, направляющегося верхом на пони в Тауэр-Вейк, я разгневалась. Маленький предатель! При встречах со мной само добросердечие, а сам то и дело наведывается к Эдгаровой шлюхе.
