Он щелкнул затвором и сказал:
— Если что-нибудь выйдет, я увеличу этот снимок и сделаю на нем надпись:
Ночь светла; в небесном поле
Ходит Веспер золотой.
Старый дог плывет в гондоле
С догарессой молодой.
— У Пушкина не дог, а дож, — поправила Валя. — Венецианский дож.
— А у нас — дог. Правда, не старый, но все же дог. В переводе с английского — пес.
Валя махнула рукой и пошла спать.
Опаленный солнцем архипелаг…
Миновали остров Дуванный, где некогда вольница Степана Разина «дуванила» — делила трофеи персидского похода. Побывали на богатом птичьими гнездовьями острове Булла. Высаживались на острове Лось, усеянном грифонами. Здесь в кратерах — иные были до двадцати метров в диаметре — постоянно бурлила горячая жидкая грязь. Кое-где она переливалась через края, бурыми ручьями стекала в море.
— Как странно, — говорила Рита: — я представления не имела, что у нас под боком такая дикая и грозная природа…
Теперь «Меконг», обогнув остров Обливной, шел к Погорелой Плите — каменистому острову, издали похожему на парусник. Когда-то Погорелая Плита была подводной банкой; в 1811 году (это Юра вычитал из лоции) корвет «Казань», наскочив на нее, потерял руль. После Погорелой Плиты намеревались взять курс прямо к куринскому устью.
— Юрик, здесь опасно плавать? — спросила Валя.
— Не очень. — Юра углубился в лоцию. — Слева от нас остров Свиной, это местечко невеселое: девяносто штормовых дней в году.
— А вулканы есть?
— В лоции написано, что на Свином крупное извержение с землетрясением произошло в 1932 году. Был поврежден маяк. Контуры острова изменились. Огненный столб горящих газов был виден издалека. Вот и все.
— Приятное местечко, — сказала Валя.
Юра посмотрел на паруса, затем лизнул языком палец и поднял его вверх.
— Ветер стихает, — сказал он озабоченно.
Был полдень, и солнце палило вовсю, когда ветер стих. Паруса слабо заполоскали и обвисли. Юра бросил в воду спичку. Она спокойно лежала на гладкой зеленой поверхности, не удаляясь от яхты.
— Валерик! — позвал Юра. — Посмотрим, как ты усвоил парусные традиции. Что надо делать, чтобы вызвать ветер?
Валерка поскреб ногтями гик и хрипловато затянул:
Не надейся, моряк, на погоду,
А надейся на парус тугой!
Не надейся на ясную воду;
Острый камень лежит под водой.
— Скреби, скреби, — сказал Юра. — Без этого заклинание не действует.
Мать родная тебя не обманет,
А обманет простор голубой…
Николай дремал в каюте после ночной вахты. Услышав знакомое заклинание, он вышел на палубу, опытным взглядом сразу оценил обстановку.
В недвижном горячем воздухе струилось марево. Горизонт расплылся в легкой дымке, нигде не видно было земли.
— Почему не слышно на палубе песен? — сказал коммодор. — В чем дело? Нет ветра — постоим. Команде купаться!
После купанья Юра и Николай улеглись на корме и развернули свежий номер «Petroleum engeneer».[41]
Валерка углубился в «Приключения Жерара» — адаптированное издание Конан-Дойля на английском языке. Заглядывая в словарь в конце книжки, он упорно одолевал фразу за фразой, бормоча себе под нос. Рита и Валя тоже улеглись с книжками.
Рексу было скучно и жарко. Он постоял немного возле Юры, потом залез в каюту и пару раз брехнул оттуда, словно жалуясь: «Устроили, тоже, на яхте читальню, а про меня забыли! До чего дожили — вам даже лень потрепать меня по голове…»
Валя подсела к инженерам:
— Что вы тут бормочете? Дайте-ка я вам переведу, дилетанты несчастные.
— Ладно, — с готовностью согласился Юра. — Только сперва немножко проверим тебя. — Он перелистал несколько страниц и ткнул пальцем в одну из фраз: — Переведи вот это, например.
— «Naked conductor runs under the carriage», — прочла Валя и тут же перевела: — «Голый кондуктор бежит под вагоном…» Неприлично и глупо!
Инженеры так и покатились со смеху.
— Послушай, как нужно правильно, — сказал Юра, отсмеявшись: — «Неизолированный провод проходит под тележкой крана». Американский технический язык — это тебе, Валечка, не английский литературный. Здесь навык нужен…
Инженеры долго трудились, разбирая статью о прохождении жидкости через непористую перегородку. «Пермеация»[42] — проницание — так назывался этот процесс.
— Значит, они делают тонкую перегородку из пластмассы, — сказал Николай. — Этот полимер растворяет жидкость, а сам в ней не растворяется. И растворенная жидкость проходит сквозь структуру перегородки — молекулы жидкости между молекулами перегородки… Любопытно.
— Молекулярное сито, — сказал Юра. — Эта штука близко подходит к нашей проблеме, верно?
Николай перевернулся на спину, прикрыл рукой глаза.
— Хотел бы я знать, — сказал он негромко, — что делает сейчас Борис Иванович в Москве?
— И что за ящик отправили в Институт поверхности…
Они снова — в который уже раз! — принялись обсуждать недавний опыт и спорить о возможных причинах взрыва в лаборатории.
— Ребята! — позвала вдруг Рита с носа яхты. — Смотрите, земля!
Все повскакали с места. Впереди в дрожащем мареве виднелась полоска земли, покрытая кудрявой зеленью.
— Ближайшая от нас зелень — в устье Куры, — сказал Николай.
— Значит, мы недалеко оттуда? — спросила Рита.
— Нет, далеко. Это рефракция.
— Мираж, — подтвердил Юра. — В лоции написано, что на Каспии бывают такие штуки. В двадцать каком-то году с одного гидрологического судна видели Куринский камень за сто десять миль.
Минуты через три зеленая коса исчезла.
— Мираж, — задумчиво сказала Валя. — Прямо как в пустыне… А что делают, когда долго нет ветра? — спросила она, помолчав.
— Разве ты не читала морских романов? — откликнулся Юра. — Доедают съестные припасы, а потом бросают жребий — кого резать на обед.
Пошли разговоры о том, сколько может прожить человек без пищи и воды, о четверке Зиганшина, об Алене Бомбаре и Вильяме Виллисе. Вспомнили, как несколько лет назад рыбака-туркмена унесло течением в лодке бе весел из Красноводской бухты. Несколько сырых рыбешек, завалявшихся на дне лодки, служили ему пищей и питьем, хотя туркмен, вероятно, не читал Бомбара. Три недели мотало его по морю; обессиленный, измученный, он впал в беспамятство. Очнулся он от толчка: лодка ударилась о сваю. Обрывком сети туркмен привязал к ней лодку и снова потерял сознание. Нефтяники заметили лодку, привязанную к свае морского основания нефтяной вышки. Так туркмен пересек Каспий с востока на запад и оказался в госпитале.
