Где-то поблизости от страшной ямы она наткнулась на свой горит, в котором оставались всего три стрелы. Так же не думая зачем, подхватила его и потащила за собой, цепляя по пути за все кусты.
По лесу, где после дождя оживали птицы, стоял пряный запах прелых листьев, а с веток еще продолжало капать, брела женщина, сама не зная куда и зачем.
Когда добрались до низины между озерами, солнце успело подсушить то, что намочил ночной дождь. От травы поднимался пар, словно на горячий камень плеснули водой. Отовсюду неслись птичьи голоса, как будто они старались убедиться, что не осипли за ночное время.
Но ойранцев не было видно! Снова и снова скифы осматривали следы, ведущие к озерам. Все говорило о том, что Дарий увел остатки войска к бывшей переправе на Истре. Скопасис покачал головой: если глупые ойранцы все сидят там на берегу, то это плохо. Биться в такой тесноте невозможно, нужно будет искать способ выманить их оттуда, а для этого придется ждать Антира с остальными.
К царю подъехала Дайрана:
– Скопасис, они не могли переправиться вплавь?
Тот покачал головой:
– Нет, Истр здесь слишком широк. Выше есть место, может, там…
– Ты переправлялся там?
– Спроси Аморга, он знает. Лейла рассказывала.
Дайрана чуть улыбнулась этому «Лейла». Значит, царь не только жарко обнимается со своей любимой, но и ведет с ней беседы?
Вперед на разведку отправили двух всадников. Те вернулись очень быстро:
– Там никого нет, Скопасис! Они переправились через Истр!
– Как?! – Скопасис ударил своего коня. Жеребец рванулся вперед насколько мог быстро. Следом за царем бросились остальные. Разведчик не успел сказать, что ионийцы восстановили мост.
Это Скопасис с Дайраной увидели сами. Изгибаясь на волне, по течению разворачивались остатки ненужного уже моста! По всему берегу были разбросаны потерянные вещи, даже оружие.
У Скопасиса сами собой сжались кулаки от злости на ионийцев. Некоторое время он молча взирал на пустой берег, потом вдруг горько усмехнулся:
– Предатели! У них в руках была свобода, но они предпочли рабство!
Стоять, разглядывая пустые окрестности, не имело смысла, скифы повернули обратно. Можно бы радоваться, все же Дарий с позором бежал со скифской земли, но брала досада на глупых ионийцев, лишивших возможности окончательно разбить войско ойранцев! А еще душила злость на предателей, обещавших разрушить мост и не сделавших это!
К Антиру отправили гонца с хорошим и невеселым одновременно известием. Сами двинулись навстречу. Но, уйдя недалеко от озер, все же встали станом. Надо было отдохнуть от бешеной скачки последних дней, когда останавливались только совсем на ночь и вскакивали в седла с первыми лучами солнца.
* * *
На фракийском берегу, отойдя подальше от разрушенной переправы, Дарий тоже встал станом. Нужно было привести в порядок остатки своего войска, посчитать выживших, подумать о том, как быть дальше.
Гобрий почему-то вспомнил большую груду камней, насыпанных по пути к скифским землям. Что, если сейчас приказать каждому выжившему забрать по камню? Пожалуй, останется достойный памятник потерявшим жизни или свободу в Скифии. Но предлагать такое смерти подобно, это Гобрий понимал хорошо, потому ничего предлагать не стал.
Дарий приказал собраться на совет. Военачальники, один мрачней другого, сидели вдоль стен, стараясь спрятать глаза. Но, случайно глянув на царя, Видарна изумился. Дарий был уверен в себе и решителен, словно и не было гонки последних дней и ночей, тревожного ожидания ионийцев с правого берега, переправы, гибели огромного количества воинов!
Голос Дария тоже был спокоен:
– Поход закончен.
Мог бы и не объяснять, и так понятно, что закончен. Военачальники косились друг на дружку, прикидывая, у кого оставалось больше воинов. Получалось, что у Видарны. Его бессмертные всегда рядом с царем и на лошадях, потому выжили. А ведь были и такие, чьи воины полностью полегли в степях или попросту были оставлены на милость победителей!
Царь царей повысил голос, все должны знать, что поход не был неудачным, что он, Великий Дарий, выполнил задуманное! И потомки должны верить, что он был великим не только по названию, но и по делам!
– Дело сделано! Мы можем уходить!
Гобрий с трудом сдержался, чтобы не пробормотать:
– Какое дело? И разве мы уходим, мы едва уносим ноги…
Но не пробормотал, хорошо понимая, что Видарна и Багадат внимательно, слишком внимательно следят даже за его губами. Сдержался, не выдал свои мысли ни взглядом, ни движением ресниц.
Царь царей окинул тяжелым взглядом склонившихся перед ним советников и военачальников, хорошо понимая, что большинство из них прячут свои мысли, опустив глаза вниз. Хотелось крикнуть: «Поднимите глаза, посмотрите мне в лицо! Не смеете?! Трусы!», но сказал другое:
– Скифы многие годы нападали на наши земли, брали дань с наших народов! Теперь нападений не будет! Я показал кочевникам свою мощь, отучил скифов переходить границы нашего царства!
Гобрий, и не он один, все же не выдержал, вскинул недоуменный взгляд на царя царей. О чем это Дарий? Скифы не нападали ни на кого в Персии уже больше семи десятков лет, а говорить о том, что их от чего-то отучили, совсем не стоило… «Показали свою мощь»… Смешно, едва унесли ноги, даже толком не вступив в бой с этими кочевниками.
Слова рвались у Гобрия наружу, губы едва сдерживались, чтобы не облечь мысли в звуки. Неужели царь не понимает, что он смешон в своих речах?! Неужели…
Додумать Гобрий не успел, его вдруг как огнем обожгла другая мысль: «А ведь он прав! Тысячу, много тысяч раз прав! Сейчас Дарий говорит не для нынешних воинов, тех, кто сам перенес ужас скифского похода, не обманут хвалебные речи правителя. Дарий говорит для потомков! Они должны помнить величие царя царей Дария Гистаспа!»
Пройдут годы и десятилетия, забудутся все тяготы скифского похода, потери, болезни, но вот эти люди, погибавшие в болотах Меотиды или в горящей степи, молившие пересохшими губами: «Пить!» и умиравшие от ран, должны верить, что терпели все не зря. Им едва ли не больше самого Дария нужна уверенность, что все жертвы не напрасны, что поход был успешным. Уверенные в этом воины постараются забыть страх перед кочевниками, дым степных пожаров, болезни от плохой воды или лихорадку, забыть мужество женщин на невысоких лошадках, которые, даже будучи в плену, не проронили ни слова, забыть того гелона, что ценой своей жизни завел огромное войско в гиблые места, забыть скифские стрелы и мечи, скифские ловушки… Но будут помнить, что навели ужас на кочевников одним своим появлением.
Несомненно, у Дария Гистаспа еще будут победы, он умеет учиться и извлекать опыт из ошибок. И скифов не забудет никогда. Сам не забудет, но остальным этого не позволит.
