— Я подумал, что вы могли позабыть о донесениях, доставленных нам утром с низовьев реки, сэр, и потому взял на себя смелость приказать отряду быть готовым к выступлению,— спокойно сказал лейтенант, сбивая саблей в ножнах головки растущих вокруг полевых цветов.
— О каких донесениях? — вздрогнув, спросил Данвуди.
— Я имел в виду лишь сообщение о том, что в Вест-Честер вступил Джон Булл с целой вереницей фургонов, а уж если ему удастся их нагрузить, то нам останется только искать провиант за горами. Этим обжорам англичанам приходится туговато в Йорк-Айленде, и, когда им удается вырваться оттуда, они заметают все подчистую, так что какая-нибудь наследница-янки не наберет даже соломы, чтобы набить себе тюфяк.
— Где обнаружил их дозорный? Это донесение совсем вылетело у меня из головы.
— На высотах позади Синг-Синга,— ответил лейтенант, не выказывая никакого удивления.— Дорога там похожа на сенной рынок, а все свиньи вокруг жалобно хрюкают, когда зерно везут мимо них к Кингс-Бриджу. Ординарец Джорджа Синглтона, который привез эту новость, уверяет, будто наши лошади держат совет, не следует ли им спуститься в долину, а то потом им вряд ли придется скоро набить себе желудки. Если мы позволим англичанам вывезти их добычу, то сами не найдем ни одной жирной свиной туши, чтобы зажарить к рождеству.
— Оставьте, лейтенант Мейсон, не повторяйте глупостей этого ординарца,— с досадой воскликнул Данвуди,— и пусть он научится ждать приказаний старших.
— Прошу за него прощения, майор Данвуди,— ответил Мейсон,— видно, он заблуждался, как и я. Мы оба думали, что генерал Хис приказал нам нападать на врага и досаждать ему, как только он высунет нос из своей норы.
— Прекратите, лейтенант Мейсон,— сказал майор,— или мне придется напомнить вам, что вы получаете приказы только от меня.
— Я знаю, майор Данвуди, отлично знаю. И мне очень жаль, что память вам изменила и вы забыли, как я всегда беспрекословно выполняю их.
— Простите меня, Мейсон! — воскликнул Данвуди и сжал обе руки лейтенанта.— Да, да, вы храбрый и исполнительный офицер. Простите мою вспыльчивость... Но это злосчастное дело... Есть ли у вас друг?
— Что вы, майор,— прервал его лейтенант,— это вы простите меня и мое искреннее усердие! Я знал, какие были даны приказы, и боялся, как бы мой начальник не навлек на себя неприятности. Но оставайтесь здесь, и пусть только кто-нибудь посмеет сказать хоть слово против нашего полка, как все сабли тотчас сами выскочат из ножен; да и англичане совсем недавно двинулись в дорогу, а от Кротона до Кингс-Бриджа не ближний путь. Что бы там ни было, а я уверен — мы настигнем их прежде, чем они успеют добраться до места.
— Ах, скорей бы возвращался курьер из главного штаба! — воскликнул Данвуди.— Такое ожидание невыносимо!
— Ваше желание исполнилось! — крикнул Мейсон.— Вон скачет курьер, и похоже, что он везет добрые вести. Дай бог, чтоб так оно и было! Что до меня, то мне совсем не хотелось бы увидеть, как храбрый парень ни за что запляшет на веревке.
Данвуди пропустил мимо ушей это прочувствованное заявление, ибо не успел лейтенант произнести и половины фразы, как майор перескочил через ограду и остановился перед гонцом.
— Какие вести? — закричал Данвуди, как только тот осадил коня.
— Хорошие! — ответил курьер, без колебаний доверяясь такому всем известному офицеру, как майор Данвуди, и, протянув пакет, добавил:— Но вы можете сами прочитать, сэр.
Данвуди не стал тратить время на чтение: он радостно бросился в комнату заключенного. Часовой его знал и пропустил, ничего не спросив.
— О Пейтон,— вскричала Френсис, когда он вбежал к ним,— вы похожи на посланца небес! Неужели вы несете весть о помиловании?
— Идите сюда, Френсис, подойди, Генри, сюда, милая кузина Дженнет! — воскликнул молодой человек и дрожащими руками сломал печать.— Вот письмо, посланное капитану охраны... Но слушайте...
Все замерли в глубокой тревоге. Но вдруг они увидели, как радость на лице Данвуди сменилась выражением ужаса, и горечь обманутой надежды еще усилила их отчаяние. В пакете лежал судебный приговор, а внизу были написаны простые слова:
Утверждаю. Дж. Вашингтон.
— Он погиб! Он погиб! — вскрикнула Френсис, падая на руки тетки.
— Мой сын! Мой сын! — простонал отец.— На земле нет милосердия, пусть же небо сжалится над ним! И да будет Вашингтон навсегда лишен того сострадания, в котором он отказывает моему неповинному сыну!
— Вашингтон! — растерянно повторил за ним Данвуди, с ужасом оглядываясь вокруг.— Да, Вашингтон сам подписал бумагу, это его рука, здесь стоит его имя, он утвердил страшный приговор...
— Жестокий, жестокий Вашингтон! — вскричала мисс Пейтон.— Привычка к крови сделала его другим человеком!
— Не осуждайте его,— возразил Данвуди,— так поступил генерал, а не человек. Клянусь жизнью, ему самому больно, когда он вынужден наносить такие удары.
— Как я в нем ошиблась! — воскликнула Френсис.— Он не спаситель своей родины, а холодный и безжалостный тиран. Ах, Пейтон, Пейтон, как неверно описали вы мне его характер!
— Тише, дорогая Френсис, ради бога, успокойтесь. Не говорите так о нем. Ведь он стоит на страже закона.
— Да, вы правы, майор Данвуди,— сказал Генри, придя в себя после ужасного удара, лишившего его последней надежды, и приблизился к отцу.— Даже я, приговоренный к смерти, не осуждаю его. Мне было оказано все снисхождение, на какое я мог надеяться. На пороге могилы я не могу быть несправедливым. В такую минуту, когда дело Вашингтона только что подверглось опасности из-за предательства, меня не удивляет непреклонность его решений. Теперь мне остается лишь приготовиться встретить мою неизбежную казнь, которая свершится так скоро. А к тебе, Данвуди, у меня есть одна просьба.
— Какая? — с трудом проговорил майор.
Генри обернулся и, указывая на горько оплакивающих его родных, продолжал:
— Будь сыном этому старцу, поддержи его в минуту слабости, защити от гонений, которые может вызвать наложенное на меня позорное клеймо. Среди правителей этой страны у него не много друзей — пусть же твое влиятельное имя останется среди них.
— Обещаю.
— Не оставь и эту беспомощную невинную девушку, — продолжал Генри, указывая на Сару, не понимавшую, что происходит вокруг.— Я надеялся воздать по заслугам тому, кто причинил ей зло,— и лицо его вспыхнуло от негодования,— но это дурные мысли, и сейчас мне грешно думать о мести. Под твоим покровительством, Пейтон, она найдет приют и участие.
— Обещаю,— прошептал Данвуди.
