Сматс помолчал, потом снова сосредоточился.
– Вы мне нужны, Блэйн. Вам нужно время, чтобы подумать?
Блэйн покачал головой.
– Нет. Можете рассчитывать на меня, оу баас.
– Я так и знал.
Блэйн посмотрел Сматсу за спину, туда, где под дубами сидела Сантэн, и постарался скрыть свое возбуждение, подавить стоящее за ним чувство стыда; он стыдился того, что в отличие от старого праведника Сматса получит выгоду от агонии страны и цивилизованного мира, стыдился, что только сейчас, в обстановке отчаяния и трудностей, сможет осуществить свою заветную мечту – стать членом кабинета министров. Вдобавок он вернется в Кейп, вернется из пустыни в этот рай на земле, туда, где живет Сантэн Кортни.
Потом его взгляд упал на худую, бледную женщину в инвалидном кресле, чья красота блекла под напором боли и наркотиков, и стыд почти уравновесил его радость.
Но вот Сматс снова заговорил:
– Я еще четыре дня буду гостем, здесь, в Вельтевредене, Блэйн. Сэр Гарри уломал меня дать ему разрешение написать мою биографию, и я буду работать с ним над первым черновиком. В то же время я проведу серию тайных встреч с Барри Герцогом, чтобы согласовать все детали коалиции. Здесь идеальное место для наших переговоров, и я буду признателен, если вы тоже задержитесь. Почти несомненно вы мне понадобитесь.
– Конечно. – Блэйн с усилием отрешился от собственных переживаний. – Я останусь здесь столько, сколько буду нужен вам. Хотите, чтобы я подал прошение об отставке с поста администратора?
– Напишите письмо, – согласился Сматс. – Я объясню Герцогу причины, и вы сможете лично подать ему прошение.
Блэйн взглянул на часы, и старый генерал сразу сказал:
– Ах да, вам нужно готовиться к матчу. Эти развлечения в разгар таких страшных событий напоминают игру на скрипке во время пожара Рима[27], но надо соблюдать внешние приличия. Я даже согласился вручать призы. Сантэн Кортни умеет убеждать. Надеюсь, во время вручения призов мы встретимся – когда я вручу вам кубок.
Победа далась нелегко, но главная команда Кейпа, возглавляемая Блэйном Малкомсом, в финальном матче свела на нет все усилия главной команды Трансвааля и выиграла с перевесом в три гола. Сразу вслед за этим все участники турнира собрались у подножия трибуны, где на столе было выставлено множество серебряных кубков, но тут случилась необъяснимая пауза. Не хватало одной команды – чемпионов-юниоров.
– Где Шаса? – тихо, но яростно спросила Сантэн у Сирила Слейна, организатора турнира.
Он беспомощно развел руками.
– Обещал быть здесь.
– Если это его сюрприз… – Сантэн с усилием скрыла гнев за любезной улыбкой заинтересованным гостям. – Что ж. Начнем без них.
Она заняла свое место в первом ряду трибуны рядом с генералом и подняла руки, призывая к вниманию.
– Генерал Сматс, леди и джентльмены, почетные гости и дорогие друзья…
Она смолкла и неуверенно огляделась: ее голос заглушило гудение, звук постепенно нарастал, превратился в рев, и все подняли лица к небу, одни удивленно, другие встревоженно или весело. Над дубами в дальнем конце поля для гольфа вдруг показались крылья низко летящего самолета. Сантэн узнала одномоторный «пасс-мот»[28]. Он круто повернул к трибуне и полетел над полем прямо на нее. Затем, когда казалось, что он врежется в заполненную трибуну, самолет резко поднял нос и пролетел над головами собравшихся, так что половина зрителей невольно пригнулась, а женщины закричали.
Когда самолет пролетал над ней, Сантэн увидела в боковом окне смеющееся лицо Шасы, его машущие руки, и мгновенно перенеслась назад во времени и пространстве.
Лицо больше не принадлежало Шасе – это было лицо его отца, Майкла Кортни. В сознании Сантэн машина больше не была синей и стройной, она приобрела старомодные очертания: двойные крылья, проволочные распорки, открытая кабина и пятнистая желтая раскраска военного самолета-разведчика.
Самолет описал широкий круг и снова появился над вершинами дубов, а Сантэн стояла, застыв от потрясения, ее душу разрывал молчаливый крик боли: она вновь видела, как желтый самолет-разведчик с простреленными крыльями пытается перелететь через высокие буки под шато Морт-Омм, и его двигатель кашляет и замолкает.
«Майкл!» – мысленно кричала она и, охваченная страшной болью, снова видела, как смертельно раненная машина задевает высокий бук, переворачивается, мелькая крыльями, падает и ударяется о землю в облаке порванных распорок и ткани. Снова расцветало пламя, словно страшный ядовитый цветок; к ней по лужайке покатился темный дым, а человек в открытой кабине дергался, корчился, чернел; оранжевое пламя взметнулось выше, жар затанцевал блестящими миражами, повалил жирный черный дым, и уши Сантэн наполнил грохот.
«Майкл!»
Челюсти у нее свело, стиснутые зубы болели от давления, губы словно сковало льдом ужаса, и произнести рвущееся наружу имя не получалось.
Но тут эта картина чудом померкла, и Сантэн увидела, как маленький синий самолет аккуратно садится на траву площадки для поло, опускает хвост, гул двигателя сменяется вежливым бормотанием, самолет поворачивает у дальнего края поля и, слегка покачивая крыльями, катит к трибуне. Он остановился прямо под трибуной, и с последним выхлопом голубого дыма двигатель умолк.
Дверцы по обе стороны раскрылись, оттуда вывалились смеющиеся Шаса Кортни и три его товарища по команде. Сантэн поразило, как они сумели уместиться в крошечной кабине.
– Сюрприз! – орали они. – Сюрприз! Сюрприз!
На трибуне послышались смех, аплодисменты, свист и выкрики. Самолет все еще был удивительным новшеством, способным привлечь внимание даже таких искушенных гостей. Вероятно, лишь каждому пятому среди них доводилось летать, и неожиданное шумное появление этого чуда техники создало атмосферу возбужденного веселья, так что Шаса повел свою команду к столу получать из рук генерала Сматса серебряный кубок под громкие аплодисменты и хриплые комментарии.
Из левой дверцы выбрался пилот, крепкий лысый мужчина, и Сантэн свирепо посмотрела на него. Она не знала, что среди его разнообразных достоинств есть и умение водить самолет, но была полна решимости сделать так, чтобы он пожалел о сегодняшней проказе. Сантэн всегда всеми силами старалась отбить у Шасы интерес к полетам и самолетам, но это было трудно. У Шасы рядом с постелью всегда стояла фотография отца в мундире летчика, а с потолка его спальни свешивалась модель истребителя SE5; в последние годы вопросы о самолетах и воинских подвигах отца становились все более настойчивыми и целенаправленными. Конечно, это должно было предупредить Сантэн, но она была так занята, ей и в голову не приходило, что он начнет учиться летать, не посоветовавшись с нею. Оглядываясь назад, она теперь понимала, что сознательно игнорировала такую возможность, нарочно не думала о ней, и тем более неприятным был теперь шок.
