– Дозволит ли его величество и мне высказать слово?
Присутствующие уставились на него с удивлением. И даже с весельем во взорах – таким образом они демонстрировали свое презрение. Король, который до того нежно теребил бант на плече молодого человека, замер и, повернувшись к юноше, тревожно спросил:
– Как, ты вмешиваешься в работу совета? – Он был явно озадачен. Затем оправился и басовито рассмеялся: – Что ж, не зря ведь говорят «устами младенца…» Давайте послушаем, что скажет наш мальчик.
Сэр Роберт откашлялся:
– Поскольку вопрос уже обсуждался два дня назад, у меня была возможность попристальнее взглянуть на отношения с Голландией. Пусть это извинит мое недостойное вмешательство, сир.
– Ты интересовался голландскими делами? – И король снова засмеялся, а за ним и весь совет, за исключением Сесила, который вдруг вспомнил свою встречу с Овербери и тут же выбранил себя за то, что пренебрег разговором с этим человеком, которого он знал как проницательного наблюдателя, – после зарубежных странствий он многое мог ему порассказать. Молодой Карр, как он сразу понял, по случайности или же намеренно сумел его опередить. Так что он единственный из присутствующих не удивился тому, что затем последовало.
Сэр Роберт начал речь довольно смело:
– Ваши споры здесь – по большей части бесполезная трата времени и сил: высказанные мнения покоятся на ситуации, которая уже коренным образом изменилась. – Он не обратил внимания на презрительные пофыркивания членов совета и возвысил голос: – Вы основываетесь на неверной информации, точнее, информации, которая более не является верной, будто король Филипп непременно выкупит эти города, – а его величество, безусловно, имеет полное право на их продажу.
Государственные мужи вздрогнули и как по команде повернулись к нему: начало было слишком уж резвым даже для фаворита. И только король решился задать вопрос:
– А почему это он теперь не станет их покупать?
– Потому что он, как мне известно, столь же ограничен в средствах и не может сорить деньгами. Пока Испания была склонна продолжать войну, существовала возможность сделать то, что предлагает ваше величество. Но случай упущен! Эрцгерцог Альберт по-прежнему находится в Голландии, это верно, но меры по эвакуации войск уже предпринимаются. Испания осознала, что ресурсы ее на исходе. Через три месяца, а может быть, и ранее, она вступит в мирные переговоры с Соединенными Провинциями. Поэтому Испания больше не желает получить эти города. Из чего следует, что, предложив их к продаже, можно породить недовольство своих подданных, но не достичь при этом желаемого. К тому же и голландцы возмутятся, и тогда получить с них долг будет еще труднее, чем сейчас.
Заявление произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Сесил и те, кто его поддерживал, с удовольствием выслушали новости, препятствовавшие сделке, которая могла произвести тяжелое и даже катастрофическое воздействие на общественное мнение. В умах других раздражение, вызванное новостью, слилось с раздражением в адрес источника информации. Они уже было собрались ринуться в открытый бой, но их опередил король.
– Черт возьми! – воскликнул он. – Откуда ты узнал о намерениях испанцев?
Мистер Карр был достаточно ловок, чтобы прославить себя, и проявил не меньшую ловкость в прославлении мистера Овербери. Он объяснил, что встретился вчера со своим старым знакомым, который только что прибыл из Нидерландов, и воспользовался возможностью получить информацию, возможно, полезную для их светлостей в решении вопроса, столь их беспокоившего.
– Твой старый знакомый… – повторил король слова Робина, – не тот ли это длинноногий мужлан, которого нам представил мой первый лорд казначейства?[22]
– Он самый, сир. Мистер Овербери.
– Ах да, Овербери… Но с какой это стати мы должны верить его словам?
– Милорд казначей может объяснить, почему к его мнению стоит прислушаться.
И первый лорд казначейства объяснил:
– Я давно знаю этого человека как проницательного и осторожного. Если он говорит, что Испания намерена заключить мир, он имеет к тому достаточно оснований, поскольку способен делать правильные выводы. И потому не стоит отбрасывать аргументы, приведенные сэром Робертом.
– Ну, ну! А если этот человек сделал из своих наблюдений неправильные выводы? Errare humanum est, людям свойственно ошибаться[23], милорд. И к людским умозаключениям следует относиться с осторожностью.
Молодой Карр, жаждавший продолжить эту тему и, если уж представилась возможность, произвести впечатление на присутствующих, подоспел с ответом первым:
– Для того, чтобы проверить правильность выводов мистера Овербери, времени потребуется совсем немного. И осторожность подсказывает, что нам следует воздерживаться от действий. Через пару-тройку месяцев мы увидим, действительно ли эрцгерцог уходит из Голландии или же он просто собирается с силами, чтобы продолжить войну, – тогда-то можно вернуться к вопросу о продаже и заключить куда более выгодную сделку. Если война затянется, то, выжидая, мы ничего не потеряем.
– Вот он, праведный судия! – иронично воскликнул король, однако за этой иронией скрывалось восхищение качествами, до того в этом красивом юноше им не подозреваемыми.
Позже, оставшись с сэром Робертом наедине, король высказал пожелание лично проверить глубину знаний мистера Овербери касательно голландских событий. Вследствие чего наутро к мистеру Овербери явился посланник от сэра Роберта и пригласил его в Уайтхолл. Среди лодок, скопившихся в Королевской гавани, его поджидала собственная барка сэра Роберта
На этот раз король, сообразивший, что мистер Овербери может быть полезен, встретил его ласково и разыгрывал привычную роль вполне доступного весельчака. Мистер Овербери отвечал на расспросы кратко, четко и умно.
Его величество процитировал Лукиана[24], мистер Овербери дополнил цитату с такой точностью, что король поздравил его с великолепным знанием латыни, хотя и покритиковал оксфордское произношение.
Мистер Овербери принял критику с поклоном и даже не пытался защищаться.
– Уж потрудитесь запомнить мои поправки, – сказал его величество.
– Тот, кто забывает советы истинного знатока, вредит самому себе. – И мистер Овербери вновь поклонился с чрезвычайной учтивостью.
Глаза короля сверкнули – эта тонкая лесть очень ему понравилась.
– Вы, я вижу, человек разумный, – произнес король. Длинное меланхоличное лицо осветилось улыбкой.
– Мои мысли, сир, схожи с бархатцами – они раскрываются, когда их освещает солнце.
