все оказалось гораздо мудренее.
Во-первых, гробовщик пропал, а его дом вместе с прилегающей территорией сгорел. Поджигателей никто не видел. Про Боба никто ничего не знал. Но все сочли его сгоревшим вместе со всем своим добром, так как все тела, что были в новой яме, также сгорели. Вроде как самая последняя версия как раз была о том, что он при поджоге новой ямы случайно упал в неё, и потому огонь остался без контроля и сжег все остальное. И всех вроде эта версия устроила. Но Рик по непонятным для себя причинам все равно не верил в неё.
Как показывала практика, самая популярная версия происшествия либо намеренно лживая, либо случайная, но зато всем удобная.
С церковью оказались сложности, потому как от большого количества нагрянутого материала, они просто закрыли прием трупов. По их словам, трупы им пока не нужны.
Как итог, именно стражникам пришлось возить все эти трупы до сгоревшего дома Боба, самим копать ямы и самим же сжигать трупы.
И самое страшное — это были сами трупы. Они был в черных пятнах. А некоторые и вовсе целиком были черны. Словно обугленные при пожаре. Кто-то даже думал, что эти трупы кто-то притащил с пепелища гробовщика. Но их количество быстро опровергло эту теорию.
Все морщили носы от ужасного запаха смерти. Особо верующие и вовсе отказывались касаться таких трупов. Но пара воспитательных пендалей и угроза остаться без службы, а то и вовсе в тюрьме делали своё дело, и работа все-таки шла своим чередом.
При этом обычные обязанности никто не отменял.
Пару раз Рик поймал себя на мысли, что жалеет о том, что не уволился вместе с Билом. Слабо представляя, чем именно они бы сейчас занимались, он думал, что это все же было бы гораздо приятнее нынешней работы.
Единственное, что обрадовало стражников — это то, что был выпущен указ на перевод оплаты труда на ежедневный. К тому же за эти дополнительные работы, платили вдвойне. Правда, при условии, что работнички не будут распространяться об увиденном. Все согласились, так как эти ужасы никто не рвался рассказывать своей жене или детям.
А двойная оплата труда позволила всем стражникам в первый же вечер сходить в дорогие трактиры, например, в "Козел и свинья" или подобных ему.
Главное было, чтобы они входили в ту самую то ли пятерку, то ли десятку трактиров, в которых появилось это новое деликатесное мясо, что меньше чем за день стало популярно почти у всех аристократов.
Теперь и стражники со своими семьями могли себе позволить попробовать его.
Многие даже стали покупать его домой. Чтобы насладиться этим новым вкусом мяса дома. Для многих "новым" можно было назвать и сам факт вкуса мяса, а приятное дополнение, что именно это мясо было "модным" и "деликатесным", делало почти всех счастливыми.
Многие стали счастливы, благодаря таким переменам. Жаль, что они не знали, что это ненадолго. И что это счастье было ценой их жизни.
***
Знаешь, читатель, вот ты читаешь эти строки и познаешь эту историю впервые.
А мне уже в который раз приходится переживать не самые лучшие моменты истории.
На самом деле, мне очень сложно представить, какие именно эмоции ты испытываешь при этом. Очень надеюсь, что тебе не стало плохо.
И я не испортил тебе аппетит и уж тем более желание есть мясо.
Моей цели не было в том, чтобы отучить тебя есть животных и пересадить тебя на эту псевдополезную вегетарианскую диету.
Не спорю, в ней, конечно, есть для кого-то польза и плюсы.
Для большинства же отсутствие мяса в рационе может привести к весьма разнообразным негативным последствиям. С разным уровнем тяжести.
А самое забавно знаешь, что? Что кто-то ведь пошел дальше и отказался от всех продуктов, связанных с животным миром. Представляешь, да? Есть и такие.
Они не едят яйца животных и не пьют их молоко. И соответственно не едят продукты, которые содержат яйца или молока. Вот взять, например, сыр.
Читатель, ты любишь сыр? Я вот очень сильно люблю. Всякий.
Например, сейчас, пока пишу эти строки, ем обычный желтый сливочный сыр.
Одна моя знакомая, как-то привила мне любовь к белому творожному сыру.
Научила его вкусно намазывать на кусочек хлеба. Так я открыл мир таких сыров, сюда же входит и брынза. Из греческого или цезаря. Ай. Не важно.
Так же пробовал и всякие специфичные сыры.
За всю мою жизнь, мне кажется, успел перепробовать кучу разных сыров.
Половину из них даже не вспомню.
Но всегда буду помнить один единственный. Который попробовал всего один раз.
Весьма и весьма сомнительного цвета. И если бы не обстоятельства, я бы, наверно, никогда в здравом уме его не попробовал.
Ни один сыр не оказался даже близок к нему. Одно время даже работал дегустатором сыров, чтобы найти тот самый. Но так и не смог. Хотя во времени, как ты понимаешь, был не ограничен.
Его вкус навсегда в моей памяти.
Мусор рано или поздно собирается в общую кучку. Главное, вовремя эту кучку сжечь. Пока не завоняла.
/Победитель в турнире двусмыслия
— И что это мы тут делаем? — почти на автомате тоном плохого стражника спросил Бил у подозрительных мужичков, что сидели у костра в импровизированном походном лагере, чуть поодаль от стен города.
— Мясо жарим. Пьем. Сидим. Тебе-то что? — произнес один из сгорбившихся мужичков с весьма заметным акцентом.
— Ты, что ли местный представитель закона? — ехидно спросил второй, что сидел подальше, почти полностью без акцента.
Бил поймал себя на мысли, что он ведь и правду уже не на стороне закона. А значит, должен прекратить на автомате блюсти за порядком в городе и окрестностях.
— Да нет, что вы. Просто хотел узнать, можно ли одинокому путнику попросить погреться возле огня, да вот язык — враг мой — так и не научился быть дружелюбным, — стал исправляться бывший стражник.
— Ну, коли, просто одинокий путник, а не стражник этого паршивого и грязного города, то садись, грейся. Если хочешь, можешь немного подождать, тогда еще и угостить сможем, — ответил первый мужичок.
— Да я вроде не тороплюсь. Если позволите, можно задать вопрос? — уже более осторожно и как можно более дружелюбно разговаривая, спросил Бил.
— Коли выпьешь с нами, позволим, — все так же ехидно сказал второй мужичок.
— Сложно отказать, тем, кто поделился теплом, — учтиво заметил гость.
— Но возможно! — не остался в стороне второй.
— За что пьем? —
