Джейкоб вскочил как подброшенный.
— В последний раз говорю, убирайся. Я не нуждаюсь в твоей помощи.
— Хорошо! — Исав воздел руки к небу. — Я не могу заставить тебя сделать это.
— Хоть раз мы пришли к согласию.
— Тогда это последнее прощай.
Джейкоб скептически глянул на брата. Потом расслабился и сказал.
— Да, ты прав.
Исав шагнул к выходу.
— Исав? — окликнул его Джейкоб.
Тот обернулся.
— Знаю, ты не можешь поехать в Бостон прямо сейчас. Но эта война не будет длиться вечно. Если увидишь Мерси или Бо, отца или мать, передай, что последние мои мысли были о них.
Исав кивнул. Снова шагнул к двери и снова вернулся.
— Ты знаешь, Абигайль здесь.
— Правда?
— Если бы ты на этот раз согласился, она бы забрала тебя с собой. Во всяком случае, она дала мне… — Исав просунул руку под сюртук и вытащил из-за пояса флягу, — немного рому — чтобы согреться. Я рассказал ей, как холодно и сыро в погребе. Ну я и подумал, вдруг ты захочешь выпить.
С этими словами он протянул брату фляжку. Джейкоб жадно выхватил ее из рук Исава.
— Ты и представить не можешь, какая здесь все время холодрыга, — пробормотал он. — Можно? — Джейкоб открутил крышку и поднес фляжку к губам, потом резко отдернул руку. — Ты ведь не собираешься меня отравить, а?
— Травить человека, которого завтра повесят? Зачем зря переводить хороший продукт? Если тебе это поможет, могу сделать глоток… — Исав протянул руку за флягой.
Джейкоб улыбнулся:
— После меня, — и сделал несколько больших глотков.
— Так тому и быть, — подытожил Исав.
Желудок Джейкоба начал судорожно сжиматься. Глаза молодого человека выкатились из орбит. Схватившись за живот, он рухнул на колени.
— Жалкая тварь! — застонал он. — Ты… отравил… меня!
Он откатился к ногам брата, сжался в комочек и лишился чувств.
Исав присел корточки.
— Нет, Джейкоб, — проговорил он. — Я просто спасаю тебе жизнь.
Исав расстегнул сюртук Джейкоба, рывком стащил с брата рубаху и переоделся. Затем снял башмаки с его ног и переобулся. Затем спрятал фляжку в заднем кармане своих штанов, выпростал рубашку, скомкал ее у живота, взъерошил волосы.
— Охрана! Охрана! — закричал он, неистово колотя в дверь. Торопливо звякнули ключи, и дверь распахнулась.
Указывая на Джейкоба, Исав взволнованно зачастил:
— Он только что отключился! Мы немного поговорили, и вдруг он схватился за живот и рухнул на пол. Вы должны что-нибудь сделать!
Над Джейкобом склонились сержант и солдат.
— Вы должны доставить его к доктору, нужно что-то делать! — сказал Исав, глядя на них широко раскрытыми от страха глазами.
Охранники схватили Джейкоба под мышки и подняли с пола. Исав придерживал открытую дверь, бросая тревожные взгляды то на брата, то на Абигайль, то на лестницу. Он придерживал дверь, пропуская охранников; при этом все время отводил глаза.
— Быстрее! Быстрее! — кричал Исав. — Я сам пойду за доктором. Я знаю, где его найти. — И он пошел мимо Абигайль к лестнице.
— Стоять! — гаркнул сержант.
Исав продолжал идти к лестнице.
— Охрана! Охрана! — прокричал сержант.
На верхней ступени лестницы появились вооруженные солдаты. Исав остановился.
Сержант задумчиво поглядел на Исава, затем на Джейкоба.
— Давай посадим этого на стул, — обратился он к солдату.
— Мой брат очень болен! — заполошно закричал Исав. — Ему нужно оказать помощь или он умрет!
— А хоть бы и так. — Сержант, кряхтя, подтащил Джейкоба к стулу и кое-как усадил его. — Подумаешь, умрет несколькими часами ранее положенного срока. К чему столько возни?
— Он мой брат! — возмутился Исав.
— Да, и если бы все братья вели себя, как вы, мир был бы населен одними женщинами. Идите сюда.
Исав замешкался, стрельнул глазами вверх, туда, где стояли солдаты.
— Давай сюда! — заорал сержант.
Как только Исав предстал перед сержантом, тот вместе с солдатом принялся пристально изучать молодого человека, сравнивать его с Джейкобом.
— Не вижу разницы, — признался сержант. — Но что-то здесь не так.
— Гляньте-ка на это! — подал голос солдат и ткнул пальцем в башмаки Джейкоба. — Он неправильно надел башмаки!
Сержант посмотрел на башмаки, затем поднял глаза на Исава.
— Или этот не так обул его. Думаю, речь идет о подмене. Посмотри, у них перевернута одежда.
— Это смешно! — громко возразил Исав. — Меня зовут Исав Морган, а это мой брат Джейкоб! И я могу это доказать!
— Как?
— У меня на правой ноге шрам от ранения!
— У него тоже, — парировал сержант. — Он частенько жаловался на боль в ноге.
Исав в отчаянии обвел глазами помещение.
Сержант посмотрел на Абигайль.
— Мисс…
— Миссис Маттесон, — отозвалась она.
— Миссис Маттесон, вы пришли сюда в сопровождении Исава Моргана. Можете отличить одного брата от другого?
Абигайль посмотрела на Исава, затем на Джейкоба.
— Да, могу.
Сержант победно ухмыльнулся.
— Кто из них кто?
Абигайль холодно взглянула Исаву в глаза. Теперь успех предприятия зависел только от нее. Может ли она своими руками толкнуть Исава на неминуемую смерть? Была ли ее вера во встречу на небесах достаточно сильна, чтобы отказаться от любимого?
— Сожалею, — сказала она Исаву. А потом обратилась к конвоиру: — Сэр, вот ваш арестант. — Она указала на Исава.
— Ха! Я так и знал! — хлопнул в ладоши сержант. — Как это вы сумели их различить?
— У них разные глаза, — сказала Абигайль. — Я художник, делаю восковые фигуры, и всегда замечаю такие вещи.
В глазах сержанта мелькнула искорка узнавания.
— Выставка восковых фигур! Я видел ваши работы.
Меж тем солдат продолжал пытливо всматриваться в лица Джейкоба и Исава. Ему никак не удавалось уловить разницу.
— Расстояние между глазами, — подсказала Абигайль.
Теперь оба мужчины разглядывали близнецов.
— Вижу! — обрадовался сержант.
— Как только вы сказали, и я заметил! — солгал солдат.
Исав предполагал и далее настаивать на своей невиновности и даже, возможно, обвинить Абигайль во лжи. Но им удалось довольно быстро внушить охране то, что нужно; дальнейшие действия могли только навредить Абигайль, поэтому он стоял на месте и молчал.
Абигайль взяла все в свои руки.
— Отнесите его в мой экипаж. — Она указала на Джейкоба. — Я прослежу, чтобы ему оказали необходимую помощь.
Сержант позвал охранников, и Джейкоба понесли на руках вверх по лестнице.
Пока Исава вели к двери узилища, Абигайль провожала любимого глазами; ее губы еще раз произнесли холодное «сожалею», а глаза говорили «люблю тебя».
