Парадоксально, но, узнав об этом, Франсуа испытал радость. В этот праздник, День всех святых, он не мог думать ни о чем другом, кроме смерти своего оруженосца. Вновь открывалась его незаживающая рана, а перспектива войны все-таки разгоняла мрачные мысли.
При объявлении этой новости Жилетта обрадовалась не меньше, чем Франсуа, но по другим причинам. Призрак мира резко отдалялся. Возобновлялась долгая распря. Теперь будет столько битв, столько крови и ненависти, что обе страны так и останутся непримиримыми врагами. Немало поколений сменит на земле друг друга, прежде чем англичанка сможет выйти замуж за француза!
На следующий день, второго ноября, Эдуард со своей армией покинул Кале; разделив ее на три части, он взял на себя командование одной из них, а остальные доверил старшим сыновьям — Черному Принцу и герцогу Ланкастерскому. Снова проследовали они через французские провинции: Артуа, Камбрези, Вермандуа, Тьераш, Шампань… Но в этот раз они встретили необычную ситуацию: сельская местность оказалась пуста; не было видно не только солдат, но и жителей.
Это было следствием распоряжений дофина. Именно он приказал, чтобы с приближением неприятеля крестьяне укрывались в городах вместе со скотиной и урожаем. Такая тактика, тактика пустой земли, удивила англичан, которые сначала сочли ее признанием немощи, но затем быстро ощутили на себе ее последствия. Не имея больше возможности кормиться на местности, они вынуждены были приняться за те запасы, которые взяли с собой, поэтому, добравшись до Реймса в начале декабря, войска были практически обессилены.
Тут английского короля поджидало новое разочарование. Он надеялся, что жители города охотно откроют ему ворота, но нашел их исполненными непоколебимой твердости, намеренными держаться до конца. Священный город желал принадлежать Франции. В середине января Эдуард III вынужден был снять осаду и увести изголодавшиеся войска. Он недооценил двух своих самых опасных противников: дофина и национальное чувство. Чудо, случившееся при Креси и Пуатье, не повторилось; король Англии познал первый провал за все время своего правления.
Он провел зиму в Бургундии, в ненадежных условиях. В это время дофин Карл готовился нанести ему новый удар — удар такой дерзости, что никто просто не мог его предвидеть…
***
Как раз на Сретенье, когда он находился в королевском дворце, Франсуа увидел идущего ему навстречу Робера де Фьенна, коннетабля Франции собственной персоной.
— Рыцарь, я предлагаю вам задание славное и опасное. Вы согласны?
Никогда еще, наверное, Франсуа не был так счастлив ответить «да» на заданный ему вопрос.
— Тогда вы должны отправляться немедленно, никого не предупреждая.
Вскоре Франсуа покинул Париж, следуя за коннетаблем в обществе нескольких сотен других рыцарей. Они выехали через ворота Сен-Дени приблизительно в нону. За воротами к ним присоединился другой отряд, возглавляемый графом де Сент-Полем; и далее, на протяжении всего пути, к ним примыкали все новые и новые группы.
Войско — потому что теперь это было настоящее войско — сделало привал у Сен-Дени. Франсуа заметил прибытие многочисленных повозок с провиантом и военным снаряжением. Судя по всему, речь шла об операции большого размаха, тщательно подготовленной в строжайшей тайне. Сколько их всего было? Имелись: тысяча рыцарей, их оруженосцы, несколько сотен арбалетчиков и люди из парижского ополчения — те самые, которые, являясь сначала самой твердой опорой Этьена Марселя, были теперь беззаветно преданы дофину.
На следующий день движение возобновилось, и очередная остановка была сделана в Мерю. Из Мерю отправились в Бове. Насчет целей экспедиции по-прежнему не было никаких указаний. Внезапно Франсуа это обеспокоило. Они находились в том самом краю, где вспыхнула Жакерия. Не запылало ли тут новое восстание? Не для того ли здесь эта армия, чтобы подавить его? Неужели повторится былой кошмар?
Нет… Как раз после Бове коннетабль велел остановить армию и сообщил то, что знали до сих пор одни лишь начальники:
— Мы отправляемся в Англию!
Восторг поднялся неописуемый. Выходит, покуда английский король истощает свои силы во Франции, дофин решил поразить его собственную страну в самое сердце, неосторожно оставленное без защиты! Им предстоит высадиться, проскакать до самого Лондона, освободить короля Иоанна и привезти его обратно! Им предстоит выиграть войну!.. Франсуа был по-настоящему счастлив: он уже видел себя в Хертфорде, забирающим Ариетту — со щитом «пасти и песок» на груди, с копьем в руке…
Наконец войско прибыло в Кротуа, где встало на квартиры. Началось долгое ожидание. К ним присоединился отряд фламандских волонтеров. Но корабли запаздывали. Из них приплыла одна часть, потом другая, но все равно недостаточно, чтобы переправить за море всех. Франсуа помрачнел. Он открыл для себя второе лицо войны — скуку. За несколько часов действия приходилось платить неделями праздности…
И вот 3 марта 1360 года корабли прибыли в достаточном количестве. Начиналось великое отплытие! Франсуа поднялся на борт и вышел в открытое море. Вокруг белели десятки других парусов. На верхушке каждой мачты развевались золотые лилии. Франсуа покинул Англию, переодетый лакеем, блюющий в трюме рыбачьего суденышка, а вернется туда в доспехах, на коне и с оружием в руках!
Ветра дули неблагоприятные для французского флота. Быстро перебравшись через Ла-Манш, суда несколько дней не могли пристать к берегу. Всякий раз, когда казалось, что настал подходящий момент, ветер отгонял корабли обратно в море. Только утром 15 марта направление ветра сменилось. Флот причалил в Уинчелси, в семидесяти милях к северу от Гастингса, как раз там, откуда триста лет назад другая армия, прибывшая из Франции, начала свое вторжение в Англию.
Высадка прошла в хорошем порядке. Город Уинчелси располагался на возвышенности, на некотором удалении от берега. Коннетабль составил три отряда: впереди — арбалетчики с парижскими и фламандскими пехотинцами под командой Жана де Невиля, племянника маршала д'Одрема; в центре — первый рыцарский отряд под его собственной командой; и в арьергарде — последний рыцарский отряд во главе с графом де Сент-Полем.
Франсуа попал в арьергард. Никогда он не испытывал столь сильной радости. Он оставил забрало открытым и полной грудью вдыхал воздух Англии. Стояла та переменчивая мартовская погода, когда солнце и облака беспрестанно сменяют друг друга… До первых строений городка Уинчелси добрались быстро; затрубили трубы, развернулись знамена. Все, начиная с коннетабля и кончая простым пехотинцем, закричали: «Монжуа, святой Дени!»
