Даже Фелину испугало ледяное выражение ее лица. Никогда еще ее госпожа не была такой! Казалось, теперь только она стала сама собой, такой, какой назначила ей быть судьба, теперь только обнаружились ее наклонности и развились вполне мрачные стороны ее характера. Она хотела прославиться и действительно прославится, все узнают Бланку Марию, но имя ее будут произносить с ужасом и отвращением! Не будем, однако, забегать вперед. Дочь дона Мигеля Португальского еще не вступила на свое кровавое поприще.
Через несколько минут, когда стрелка золотых часов на мраморном камине будуара почти подошла к двенадцати, камеристка доложила о патере Иларио.
Монах знал, как держать себя в подобных торжественных случаях. На нем была теперь хотя и простая черная ряса, но сшитая из самой дорогой материи, и совершенно новая, так же как и башмаки, и перчатки.
Он молча поклонился Бланке Марии, пораженный ее величественным видом.
— Я готова, патер Иларио, пойдемте, — сказала она и велела камеристке подать карету к заднему крыльцу. —Неси шлейф!—прибавила она. —Вашу руку, патер Иларио, если позволите.
Иларио с ловкостью и грацией придворного подал ей руку, камеристка взяла шлейф, и они, кновому удивлению последней, прошли через внутреннюю маленькую дверь будуара. Значит, собирались идти задними ходами, чтоб незаметно выйти из дворца. В коридорах не было никакой прислуги, кроме выездного слуги.
Посадив Бланку в карету, патер сел напротив нее,вполголоса велев кучеру ехать на улицу Гангренадо.
Узенькая улица, на которую выходило заднее крыльцо дворца, была совершенно пуста в этот час ночи, никто не видел Бланки.
Карета поехала переулками и наконец остановилась у ворот монастыря Святой Марии
Полуночная месса уже кончилась, братья разошлись по кельям, огни погасли. Только окна маленького монастырского храма были еще ярко освещены.
Иларио позвонил. Брат-привратник отпер ворота, и патер, высадив из кареты принцессу, провел ее через монастырский двор в храм.
Карета осталась на улице, ворота затворились снова.
Бланка и Иларио вошли в храм. Легкий запах ладана встретил их. Принцесса и патер совершили короткую молитву, потом к ним подошел инквизитор Бонифацио и, поклонившись, повел Бланку к ступеням ярко освещенного, обитого пунцовым сукном алтаря; в то же время с другой стороны Доминго и Амброзио подвели дона Альфонса. Жених и невеста, рука в руку, подошли к алтарю, и сам великий инквизитор Доминго начал священный обряд.
Обменялись кольцами, произнесли обычные обеты, Доминго благословил союз, и церемония кончилась.
Патер Иларио первый поздравил новобрачных, и рыжий дон Альфонс на этот раз преодолел свою неприязнь к нему. Затем поздравили остальные патеры, жених и невеста записали свои имена, подписались свидетели, и молодая чета в сопровождении Иларио вышла из храма. Условившись заранее, дон Альфонс и Бланка Мария в четвертом часу утра встретились на станции Северной железной дороги, взяв с собой только самые необходимые вещи. Неотвязный патер Иларио должен был сопровождать принцессу. Прислуги не брали. Каждый приезд дона Альфонса в Мадрид грозил ему опасностью, и потому он рад был поскорее уехать из столицы во владения карлистов. В Мадриде у него теперь ничего не оставалось, так как молодая жена уже была с ним.
Закутавшись в плащи и пледы, новобрачные сели в отдельное купе и помчались на север.
— Когда мы вернемся в Мадрид, дон Альфонс, — сказала Бланка, — мы вернемся через триумфальные ворота или по трупам убитых.
— Да, милая супруга, — отвечал дон Альфонс, — мне приятно слышать это от тебя.
— Но я повторю еще раз мою прежнюю просьбу, — продолжала Бланка. — Ты не должен увозить меня, как твой брат сделал со своей супругой, куда-нибудь в тихое место, где я буду мучиться бездействием и тревогой. Я всегда хочу быть возле тебя. Никогда ты не услышишь от меня жалоб на неудобства лагерной жизни, даю тебе слово!
Мне не нужно экипажей: я буду ездить верхом рядом с тобой, воодушевляя солдат, даже в битвах они будут видеть меня рядом с тобой. Это моя цель, она составляет мое счастье, дон Альфонс! Обещаешь ли ты исполнить мою просьбу?
— С радостью, милая супруга! В этой просьбе я слышу новое доказательство твоего мужества и горячей преданности нашему делу. Я знаю, что ты всей душой отдашься ему.
— С каким блаженством я поеду рядом с тобой во главе твоего отряда! — с пылающим взором воскликнула Бланка. — Я буду вместе с тобой въезжать в покоренные города и первая бросать факел в мятежные селения, превращая их в груды пепла.
— Твое воодушевление и мужество восхищают меня! — вскричал Альфонс. — Твой геройский дух будет иметь необыкновенное влияние на войска. В тебе воскреснет новая Орлеанская дева!
— Я забуду, что я женщина, и не допущу в себе женской слабости. Я буду сильна и неумолима, как мужчина. Пусть никто не скажет, что Бланка Мария поддалась чувству! Только наедине с тобой, в твоей палатке, ты найдешь во мне женщину. Однообразная, пустая жизнь со старым герцогом никогда не удовлетворяла меня и не делала счастливой! Только теперь, принадлежа тебе, Бланка Мария станет такой, какой она хочет быть!
— Благодарю тебя за эти слова, они невыразимо радуют меня! — вскричал Альфонс, схватив ее руку. — Возле меня ты найдешь все, что может доставить тебе счастье. Через несколько часов мы будем перед нашими войсками, жаждущими войны, и они встретят тебя громкими приветствиями. Мы будем служить делу моего брата с хладнокровием, которое всегда ведет к цели. Враги не дождутся от нас пощады!
Некрасивое лицо Альфонса, усыпанное веснушками, горело при этих словах, глаза его сверкали зловещим огнем. Вид этой четы говорил, что она сдержит свое грозное слово и станет бичом страны, в которой она готовилась сеять ужас и несчастья.
Иларио слышал этот разговор. Ему поручено было следить за их планами, и он одобрял их, ведь дон Карлос боролся не за один свой трон, но и за власть духовенства, с которым вступил в союз, чтобы приобрести больше силы.
К вечеру проехали Риво и в скором времени были в Логроньо. Тут уже почти миновала всякая опасность, и новобрачные могли остановиться на несколько часов.
Они отправились к ферме, находившейся недалеко от города, где, как было условлено, их ожидали адъютанты принца Альфонса с лошадьми, каретой и слугами.
Утро чуть брезжило. Донья Бланка приняла поздравления офицеров, и сама приветствовала их. Ей предложили карету, чтобы ехать в ближайший лагерь кар-листов, но она отказалась, заявив, что поедет верхом, вместе с супругом. В экипаж сел один патер Иларио.
