Отвечала ли ему королева взаимностью? Если хоть в какой-то степени отвечала, то сугубо по-королевски, поскольку позволяла боготворить себя. Правда, при этом порой удивлялась, что Волхвич так ни разу и не попытался овладеть ее телом. Не могла понять: этот мужчина не решался покушаться на близость, потому что благоговел перед ней как перед женщиной, тушевался как перед королевой или же попросту опасался возмездия короля, то есть вел себя как осторожный — чтобы не сказать «трусливый» — любовник?
Как королева, она, конечно, могла просто спросить его, в чем тут дело, но как умудренная жизнью женщина понимала, что этим вопросом спровоцировала бы своего «рыцаря сердца» на поступки, от которых он до сих пор благоразумно воздерживался. Стоило ли так рисковать? Ведь даже те откровенные жесты, которыми они время от времени обменивались, Волхвичу могли стоить жизни, а ей — отлучения от мужа и королевского двора, а главное, от родовой чести.
— Не уходи, — предупредила она Волхвича, почувствовав, что его руки достигли талии. — Отступи на почтительное расстояние, слушай и отвечай.
Повинуясь, славянин остановился чуть позади и справа от королевы, а затем оглянулся, чтобы убедиться, что в зале находятся двое самых надежных его воинов — Мартич и Любар, два брата-великана из Волыни, прекрасно владевшие всем мыслимым оружием. Это были прирожденные воины, почти все свободное время посвящавшие отработке приемов фехтования, метанию ножей и боевых топоров, стрельбе из лука и всевозможным уловкам кулачного боя. Каждый из них мог без оружия, владея только щитом или крепким посохом, выдерживать натиск любого из викингов и даже выйти победителем из этой схватки.
— Слушаю, ваше величество.
— Эта наложница, Тора Арнасон, уже прибыла в Осло?
— Вместе с сыновьями. Остановилась в местном доме своего брата, Ивара. Отец ее, ярл Торберг Арнасон, тоже прибыл сюда.
Люди Арнасона занимались поставками продовольствия и вооружения для королевской армии.
Семейству Арнасона поход в Англию очень выгоден, вот почему оно так упорно подталкивало к нему Гаральда.
Внизу, перед входом в банкетный зал, у лестницы, ведущей в ритуальный зал, томились ожиданием еще трое воинов. Остальные, в том числе и десять рослых наемников-фризов, рассредоточились по замку и его территории. Время было лихое, военное, и Волхвич опасался, что сторонники Торы и ее сыновей могут воспользоваться этим, чтобы убрать королеву с ее скифской гвардией как последнее препятствие на пути к наследованию трона. Для них не было тайной, что и сама королева, и ярлы, поддерживавшие ее, отказывались признавать сыновей наложницы полноценными наследниками конунга конунгов.
— Уж не собирается ли наложница отправиться в поход вместе с королем и сыновьями?
— Она готова была бы пойти на это, но король опасается за жизнь своих сыновей-наследников. Впрочем, младший сын, шестнадцатилетний Олаф, требует взять его с собой. И Тора не противится его настойчивости, хотя король все еще сомневается.
— Лучше бы он сомневался, стоит ли ему самому ввязываться в эту английскую резню, предоставив «забавляться» ею коронным братьям, Гарольду и Тостигу Годвинсонам.
Волхвич понял, что речь идет о вражде между английским королем Гарольдом II Годвинсоном, против которого как раз и намерен развязать войну норвежский конунг конунгов, и его опальном брате Тостиге, который из личной ненависти к брату вызвался помочь королю Норвегии захватить его престол и провозгласить себя еще и правителем Англии. Однако в тонкости этого конфликта он не вникал, знал только, что конунг конунгов считал себя вправе добиваться британского престола, поскольку между его предшественником Магнусом Добрым и королем Дании и Англии Хардекнудом существовала некая договоренность: если кто-либо из них умрет, не имея наследника, то другому достанутся все его земли и подданные.
— Гаральд не должен идти в этот поход? — спросил командир скифской гвардии, помня о пророческих способностях королевы.
— Он не корону ищет в Англии, он ищет свою смерть, — с мрачной задумчивостью объяснила Елизавета. — Не понимаю, почему Гаральд с таким упорством добивается, чтобы я стала свидетельницей этой погибельной для него бойни? К тому же требует, чтобы на корабль я взошла вместе с дочерьми.
— Конунг-то уверен, что он добудет английскую корону и, таким образом, объединит под ней большую часть норманнского мира, — напомнил ей Радомир.
— Причем вместе с дочерьми… — еще мрачнее повторила Елизавета, с тревогой в глазах всматриваясь в залив, в который входила еще одна флотилия — около двух десятков судов, — предназначенная для пополнения и без того огромного королевского флота.
…Да, ее тревогу Волхвич понимал. Похоже, что подобный договор между Магнусом и Хардекнудом действительно существовал. А что произошло потом? У короля Хардекнуда, правившего в Дании, наследника не оказалось, поэтому после его смерти земли, в том числе и Англия, достались королю Норвегии Магнусу. Справедливо ли это? Вроде бы справедливо! А значит, теперь Англия должна пребывать под его, норвежского конунга конунгов Гаральда III Сурового, королевской властью. Поскольку он как командир скифской гвардии служит Гаральду, а не Годвинсону, то и сомневаться в праведности намерений своего правителя ему не с руки. А вот что касается принцесс…
— Мария не хочет отплывать из Норвегии, — молвил Волхвич, окидывая взглядом залив, в котором скопилось более двухсот норманнских драккаров, а также кораблей, закупленных в Германии, у которых уже имелись палубы. Ближе всех к замку стоял большой, в Испании сработанный, королевский корабль «Храбрый викинг», в котором имелись надпалубные надстройки и трюмные каюты для королевской семьи и ее охраны.
— Она предчувствует, — молвила Елизавета, зябко стягивая на груди полы расстегнутого кожушка, — как и я.
Начальник личной охраны не стал уточнять, в чем заключаются эти предчувствия, и, как ни в чем не бывало, продолжил:
— Ингигерда весела, она воспринимает этот поход как захватывающее странствие, благодаря которому сумеет увидеть далекую прекрасную страну, а вот Мария почему-то мечется, волнуется…
— Знаю, — прервала его королева. — Весь прошлый вечер, когда стало известно, что Гаральд требует, чтобы Мария тоже вышла с ним в море, она горестно молилась, умоляя Господа отвести от нее эту напасть.
Лишь после нескольких дней напряженных хлопот, связанных с подготовкой морского похода к берегам Англии, король Гаральд наконец-то по-настоящему вспомнил, что в замке Олафборг его ждут Елисифь и дочери.
