Эпилог
Катарина шла по пирсу, далеко уходящему в море. Он казался почти бесконечным. Девушку ждали — там, далеко, на самом конце каменной дороги.
И она знала, кто это был.
Порывами дул ветер, неспокойное море точно закипало на медленном огне. В конце пирса стоял человек. Катарина торопилась. Ей хотелось поскорее увидеть его! Человек становился ближе. Она уже различала его статную фигуру. Мужчина был в белоснежном костюме, в его высокой шевелюре, которую сейчас трепал ветер, сверкала седина. Он стоял лицом к горизонту.
Катарина подошла сзади — и человек обернулся.
— Здравствуй, отец, — сказала она.
— Здравствуй, милая, — улыбнулся Константин Остберг, совсем иначе, чем прежде, всматриваясь в ее лицо. — Как же я счастлив, что вижу тебя…
Она взяла его руку — осторожно, точно боялась, что этого не случится. Что он — мираж. Но его рука была теплой и сильной.
— Ты совсем не изменился, — сказала она.
— Я и не собираюсь меняться, — убедительно нахмурился он. — С какой стати? Недаром меня во все времена звали только Константином. Мое имя — постоянный, и я верен ему.
— Это хорошо. Это очень хорошо, отец. Ты звал меня — зачем?
— Когда-то я не успел сказать тебе главное. Думал, будет еще время. Но это были догадки и прозрения. Теперь я все знаю наверняка, потому что иду по иной дороге, где открыто многое. — Он коснулся ладонью ее щеки. — Милая, это очень важно. Наступает новая эра, которую мы так ждали, на которую надеялись. О которой мечтали, как о земле обетованной. От веку было много пророчеств! Так вот, Катарина, мир изменяется, он открывается людям заново именно сейчас, в эти дни, когда живешь ты. И надежды не обернутся больше отчаянием и великим горем. Сам Господь открывает свои объятия — и благодать ждет многих. Но… перед этим случится нечто. Очень важное. Смена эпох подгоняет нас. Но торопимся не мы — они. Темные силы. Это их последний шанс. Они уверены в этом. Я пришел сказать: время Последней Битвы приближается. И оно придет быстрее, чем мы думали когда-то. Я хочу одного, чтобы вы были готовы к этому.
— Где и когда это случится?
— Никому пока это неведомо, но двери туда будут открыты для избранных в разных уголках планеты!
— И как это будет? Как мы попадем туда?
— Вы окажетесь перед воротами: какими они предстанут вам, не знаю, но в них будет много золотого света. Не бойтесь — идите смело. Это золото преобразит вас! Вы поймете, что меняетесь. — Он улыбнулся. — Пройдете через двери в старых джинсах и куртках, а выйдете с другой стороны в сияющих доспехах! В ваших руках будут мечи, копья и щиты, тугие луки. Таких, как вы, там будет много. Целая рать! Главное, не забудь про Меч Ангела — он ждет своего часа!
— А ты — ты будешь там? — спросила она.
— Буду, — ответил ее отец. — Но я окажусь с теми, кто не так осязаем, как вы, и каким я был когда-то. Но все мы — ангелы, души избранных и люди — будем сражаться плечом к плечу.
Катарина хотела задать очень важный вопрос, но не решалась. Ее отец все понял и спросил сам:
— Ты хочешь узнать, что будет дальше? Что мы увидим после того, как встанем рядами и будем готовы?
Катарина порывисто кивнула:
— Да.
— Перед нами откроется необозримое поле. А потом мы, Воины Света, солдаты новой эры, увидим, как почернеет горизонт — это будут демоны, и те люди, что служат им. Они тоже пройдут на это поле — своими дорогами. Имя им будет легион! Но новая эра — наша эра. Эра доверия: Его доверия — нам. И мы обязательно победим, милая. Обещаю. Только какова цена окажется у этой победы, я не знаю.
— Но как мы узнаем — когда?
— Вам будет знак. Ты — умная девочка, и сразу поймешь, что он — для вас! Одно могу сказать: все это будет скоро. — Остберг вновь коснулся ладонью щеки девушки, на этот раз так, точно в этом прикосновении была вся его жизнь. — Очень скоро, милая. — Он прижал ее к себе, поцеловал в макушку. — Будь сильной. И скажи, чтобы сильным был твой любимый человек. И другие, кто будет с вами! А теперь иди — надвигается гроза. Мне тоже пора!
— Короткое свидание, отец, — в ее глазах заблестели слезы. — Очень короткое!
— Мы скоро увидимся! — убедительно сказал Константин Остберг. — Иди же, иди!
Она сделала несколько шагов прочь, но обернулась:
— Прости меня!
— За что?
— За все! — Катарина покачала головой. — За то, что не уберегла тебя. Что не была с тобой в ту минуту…
Он улыбнулся:
— Ты — прекрасная дочь, и мне не за что прощать тебя! Все случилось так, как должно было случиться. Возвращайся к нему — он любит тебя. Любил всегда! Будьте счастливы и ждите знака! Долгожданная эра — эра Водолея — теперь принадлежит вам. И вы принадлежите ей…
Последние слова она едва расслышала. Со слезами на глазах кивнула:
— До свидания!
Катарина отвернулась первой и быстро пошла в сторону берега. А когда на полпути, не вытерпев, вновь обернулась, фигуры отца уже не оказалось.
Пирс был пуст.
Небо резко потемнело. Стоило ей дойти до берега и, сойдя с каменной дороги, наступить в песок, как над самой головой Катарины полыхнула молния и тотчас небо раскололось от грома…
Катарина оторвала голову от подушки. За окном только что сверкнула молния, и гром, вторивший ей стремительно, еще катился по улицам. Звонко дрожали стекла. В подступившей серой темноте, окутавшей Дымов, уже собирался июльский дождь…
Она, еще неосознанно, прошептала:
— Эра Водолея…
— Погодка еще та! — выходя из кухни, в фартуке, заметил Вадим. — Ты что-то сказала?..
— Так, мираж…
— Значит, все-таки заснула? — улыбнулся он.
— Да, на пять минут, не больше, — ответила Катарина.
— Солянка а-ля Арсеньев будет готова через десять минут.
— Отлично, — отозвалась Катарина.
Вадим вернулся на кухню. Катарина все еще лежала на диване, под пледом, и сонно смотрела в окно, за которым уже начинал перестукивать по подоконнику дождь. Все, что ее окружало, было зыбко. Включая непогоду, солянку Вадима и даже самого повара. Куда явственнее казался ей человек в белом костюме, стоящий на пирсе.
Ее отец — князь Константин Остберг.
Вадим вернулся, но уже без фартука. Подошел к окну, за которым дробью накатывал на стекла и подоконник дождь.
— Послушай, — проговорила Катарина.
— Да, милая? — обернулся он.
— Я только что видела сон. Очень странный. В нем я говорила с отцом. Все было так ясно, точно я видела его наяву! Даже прикосновение его руки — оно было таким реальным!
Вадим опустился на диван. Катарина подобрала ноги, села, прижалась к нему.
