— Понимаю, поступая в монастырь, вы окончательно отказались от прошлого и не хотите говорить своего прежнего имени…
— Простите, ваше высочество, мне действительно неизвестно, кто были мои родители и как я очутился в монастыре; точно так же я не знал никогда другого имени, кроме того, каким называли меня монахи.
— И довольны этим? Вам можно удивляться, патер Антонио, до такого высокого самоотречения не многие могут подняться! Но где же вы были до сих пор? Я вас уже не первый раз вижу.
— Я жил целый год во дворце графа Кортециллы в Мадриде.
— Кортецилла… да, да, я вас там и видел, — отвечал дон Карлос, для которого, казалось, это воспоминание было неприятно. — Вы были…
— …воспитателем графини Инес, ваше высочество.
— А, графини Инес… скажите, пожалуйста, — вы лучше, чем кто-либо, можете мне объяснить — что это за внезапный отъезд графини? Ходили слухи о каком-то похищении…
— Это ложь, ваше высочество, — твердо и строго отвечал Антонио. — Графиня уехала из-за грустной размолвки с графом, ее отцом!
— Дочь, которая из-за размолвки уезжает из дома отца, патер Антонио, не заслуживает, чтобы вы ее защищали. Для меня подобный поступок имеет одно значение.
— Графиня спасалась бегством от такой участи, которая навсегда разрушила бы счастье ее жизни! Графиня — ангел, ваше высочество…
— С каким воодушевлением вы защищаете ее! У вас глаза горят, а между тем вы защищаете дочь, бежавшую из дома отца! Согласитесь, подобный поступок непростителен и бросает тень на ее репутацию.
— Репутация графини Инес и ее поступок не подлежат обыкновенному суду, ваше высочество!
— Но тем не менее общество осудило ее, а это влечет неприятные последствия, в чем ей не позавидует ни одна донья.
Антонио побледнел.
— Простите, ваше высочество, — сказал он дрожащим голосом, — каждая донья имеет основание не осуждать графиню Инес, а удивляться ей: ее душа так же чиста и прекрасна, как ее наружность, им не подняться до нее, она стоит слишком высоко!
Теперь уже дон Карлос побледнел. Он не привык к такому разговору и хотел уже дать понять патеру, что тот зашел слишком далеко, но против обыкновения сдержался. Антонио оказывал на него какое-то особенное действие. Он как будто чувствовал превосходство патера над собой и влечение к нему. И у таких натур бывают минуты, когда возникает потребность в дружбе и осознание, что вокруг них — все ложь и корысть.
Это-то и влекло к нему в данную минуту дона Карлоса.
— Какова же цель вашего прихода сюда, патер Антонио? — спросил он.
— Желание видеть ваше высочество и быть выслушанным вами, — отвечал Антонио, подавая ему письмо великого инквизитора.
Дон Карлос распечатал и прочел.
— Вы будете хорошо приняты, патер Антонио, — сказал он через минуту. — Вы прибыли сюда, чтобы войти в мой штат, не так ли?
— На этот вопрос я пока не могу ответить, ваше высочество, я пришел сюда, чтобы услышать именно от вас, что меня ожидает? — отвечал Антонио.
В этих словах чувствовалось некоторое высокомерие, и дон Карлос заметил это, но ничего не сказал, опять поддаваясь влиянию, которое оказывал на него этот серьезный молодой человек.
— Я исполню ваше желание, патер Антонио, — сказал он, — ив нескольких словах объясню, что ожидает Испанию. Я хочу утвердить свои законные права на престол, а так как против меня восстают, то я начну борьбу за корону и святую церковь!
— Борьбу, ваше высочество, в стране, которой вы хотите управлять и которую думаете осчастливить?
— Если не слушают моих воззваний, тогда поневоле должна заговорить сила. Я решил ничего не щадить ради этой цели и пойду во главе своих войск с мечом в руке, уничтожая все, что будет сопротивляться. От меня не увидят снисхождения и пощады! Чем непримиримее я буду к врагам, тем вернее приду к цели!
— Но как же народ и несчастная страна, ваше высочество?
— Народ за меня, против меня только одна мятежная партия, которую я должен уничтожить. Страна давно нуждается в энергичном властителе и страдает от неурядиц. Я тот властитель, который после короткой борьбы принесет ей мир и истинное благоденствие.
— Но как решить, на чьей стороне право, ваше высочество?
— Решит оружие! Я не отступлю ни от чего и буду безжалостно преследовать своих врагов.
— Но эта несчастная борьба не поведет к цели, ваше высочество! — вскричал Антонио, подходя ближе к дону Карлосу. — О, выслушайте мою просьбу, откажитесь от своего плана!
— Как вы смеете, молодой человек…
— Я у вас в руках, ваше высочество, по одному вашему знаку меня могут схватить! Но я все-таки хочу предостеречь ваше высочество от несчастной войны, на которую вы решаетесь. Какой-то внутренний голос заставляет меня сделать это. Умоляю, ваше высочество, не отвергать моей горячей просьбы! Всякое обращение к силе с вашей стороны погубит Испанию! Еще есть время, откажитесь от своих планов, дайте народу самому
выбрать себе властителя. Если вы начнете войну, она будет бесконечна, а последствия ее ужасны! Я заранее вижу горящие города и селения, несчастных, бегущих от пожара, поля, усеянные трупами, везде стоны и проклятия, которые достигают неба; вечный Отец слышит их и отворачивается от этого зрелища ужаснейшей из войн, войны народной!
— Вы прекрасно обрисовали то, что ожидает Испанию, патер Антонио, — но и это не остановит меня! Испания, или скорей мятежная партия, хочет войны, и я начну ее и поведу с железной настойчивостью и неумолимостью. Если не хотят слушать моих слов, так пусть за меня говорят мои пушки! Оставим этот разговор, — сказал дон Карлос, ослепленный своим честолюбием, в жертву которому готов был принести все.
— Умоляю, ваше высочество, не навлекайте на себя проклятия целой страны и целого народа! Побойтесь гнева Божия, не отвергайте моей просьбы! — вскричал Антонио, в порыве своей любви к родине падая на колени.
Дон Карлос с гневом вскочил и протянул уже руку к звонку.
— Вы говорите, как изменник!
— Убейте меня, но сжальтесь над Испанией!
— Вон отсюда! — повелительно сказал дон Карлос, оставив звонок. — Только ваш сан спасает вас от смерти! Вы заслужили ее своими словами.
Антонио грустно поднялся.
— Мои просьбы отвергнуты, — сказал он, — страшная судьба Испании и ваша свершатся! Я ухожу!.. Но когда в тишине ночи, после жестокой битвы, перед вами начнут вставать тени убитых и протягивать к небу окровавленные руки, вспомните мои слова! Вы человек и не избегнете общей человеческой участи, позаботьтесь о своей душе, дон Карлос! Подумайте о своем последнем часе и суде Божием!
Антонио вышел из комнаты.
