Капитан не хотел погибнуть, пока король Швеции жив. Он быстро достиг леса и скрылся в чаще.
Магнус удержал поводья лошади г-на де ла Герш, намеревавшегося преследовать капитана:
— Успокойтесь! У этого негодяя не всегда будет возможность скрыться в лесу.
По дороге назад его слуха достиг крик отчаяния. Осмотревшись вокруг, он увидел среди всадников, собравшихся около горящей хижины, лежащую женщину и молодую девушку, отбивающуюся от мужчин.
— О! Дьявол! — воскликнул г-н де ла Герш. — Вот несчастные, которые заплатят за капитана Якобуса!
И он направил свою лошадь к нападавшим на девушку.
— Это бессмысленно! — крикнул Магнус, еле поспевая за ним. — Их двенадцать, а нас двое!
Вокруг никого не было — только несколько лошадей, брошенных без присмотра да трупы.
— Да, мы ввязались в скверную авантюру! — думал Магнус, продолжая скакать.
Вот уже один из солдат схватил за руку бедную девушку, та, в свою очередь не выпускала руку женщины, лежавшей на земле. Г-н де ла Герш на скаку обрушил на него свою шпагу.
— Пошел прочь! Негодяй! — прокричал он.
Молодая девушка бросилась к нему.
— Спасите меня! Они убили мою мать!
Распущенные волосы девушки закрывали её лицо, кровь текла по щекам. Арман-Луи закрыл девушку своим телом:
— Горе тому, кто тронет ее! — воскликнул он.
Но всадники уже окружили его.
«Смерть французам!» послышались крики.
Но в этот момент подоспел Магнус и его верная Болтунья начала действовать. Арман-Луи не отставал. Хотя врагов явно было больше, смелость и решительность двух воинов ошеломила нападавших. Они решили посоветоваться. Один из них предложил: «Отдайте нам эту женщину — и можете быть свободны.»
Но де ла Герш решил не сдаваться: «Попробуйте взять её у нас!» — прокричал он и набросился на врагов с новой силой. Один за другим солдаты падали, раненые.
— И все это за одну цыганку! — подумал Магнус.
В этот момент Рено и Каркефу появились на равнине в сопровождении отряда драгун. Потеряв следы графа де Паппенхейма, они решили возвратиться и тут увидели сражающегося де ла Герша и бросились его выручать. Насильники мгновенно отреагировали на перемену ситуации простейшей тактикой — обратились в бегство.
Цыганка бросилась к матери, рыдая и обнимая её.
— О, господин, она ещё дышит! — проговорила девушка, подняв голову и обращаясь к де ла Гершу.
Арман-Луи положил раненую на лошадь. Женщина ещё дышала, но ранение было очень серьезным.
Де ла Герш пообещал цыганке сделать для её матери все возможное. В ответ на это молодая девушка бросилась целовать руки Армана-Луи. Подняв на него свои черные глаза, она благодарно произнесла:
— Скажи мне свое имя, я не забуду его никогда! А меня зовут Вирта.
По дороге цыганка рассказала, что она выросла в цыганском таборе. Ее родители занимались торговлей лошадьми. Табор следовал за армией графа Тилли. К моменту окончания битвы она и ещё два человека из табора находились на опушке леса. Внезапно их окружил отряд всадников. Двум цыганам удалось убежать, а мать девушки, увидев, что её дочери угрожает опасность бросилась на её защиту. Удар прошелся прямо по голове бедной женщины.
— Вы подоспели вовремя и спасли нас. Я никогда не забуду этого, — произнесла она мягко.
В лагере умирающую цыганку поместили в соседний с Арманом-Луи шатер, Магнус приказал охранять её.
Г-н де ла Герш в это время отправился на поиски короля.
Армия шведов ликовала. Тысячи солдат, только что вернувшихся с поля боя, приветствовали короля.
Г-н де ла Герш вместе со своими драгунами тоже был в их числе. Король обнял Армана-Луи.
— Это вам я обязан своей победой! — произнес он растроганно.
Радостные возгласы пронеслись по рядам солдат.
— О! — прошептал де ла Герш. — Почему Адриен нет рядом?
В лагере Арман-Луи обнаружил Вирту. Она рыдала над телом своей матери. Девушка принялась целовать руки своего спасителя.
— Мама умерла! Теперь я осталась совсем одна!
Всю ночь Вирта оставалась рядом с телом матери; она пела цыганские песни и плакала. В её голосе сквозило такое отчаяние, что Магнусу стало не по себе.
К середине следующего дня два цыгана из табора Вирты пришли в лагерь драгун и унесли тело мертвой цыганки, обернув его в плащ.
После этого можно было увидеть Вирту, бродившую вокруг шатра де ла Герш. Когда он проходил мимо, девушка следила за ним взглядом; если он случайно останавливался перед ней, Вирта начинала дрожать и её лицо покрывалось слезами. Когда же он проходил, не замечая её, Вирта приникала губами к краю его плаща. Однажды, проникнув незаметно в шатер Армана-Луи и заметив его перчатку, она быстро схватила её, но тут взгляд девушки упал на медальон, помещенный между двумя шпагами. Взяв медальон в руки и нажав на крышечку, Вирта увидела внутри портрет молодой женщины. Побледнев, девушка присела на диван, долго и безмолвно изучала содержимое медальона, потом положила его на место и, схватив перчатку, убежала. С тех пор её никто не видел.
Когда де ла Герш поинтересовался у Магнуса, куда же исчезла девушка, тот указал на птичку, порхавшую с ветки на ветку:
— Куда летит эта птичка? — спросил он, и Арман-Луи все стало ясно.
Оставим на время де ла Герш и де Шофонтена при дворе Густава-Адольфа, где их задержала война и обратим свой взор на мадам д`Игомер, которую мы потеряли из вид с той поры, когда смелость Магнуса спасла м-ль де Сувини и м-ль де Парделан от её рук.
Мы помним, что Жан де Верт, подчинившись желанию баронессы, намеревался проводить её в Прагу, в резиденцию фельдмаршала Валленштейна.
Поражение, которое она потерпела в павильоне, не изменило её решимости и наутро она отправилась в Богемию, сопровождаемая людьми барона. Самого же баварца д`Игомер оставила в Магдебурге. Она была уверена в нем и желала, чтобы сообщник, не менее убежденный и не менее страстный, наблюдал за городом, где нашли приют две ненавистные ей кузины.
Воплощение всех её желаний было возможно лишь при содействии сильного лица. Она хотела добиться своего во что бы то ни стало, войти во дворец или побежденной, или победительницей.
Она преследовала двойную цель: сначала — избавиться от соперницы, затем — предстать перед Рено и показать, на что она способна и что она может ему дать.
«Он меня узнает и может быть пожалеет, — размышляла она. — Не знаю только, буду ли я счастлива и будет ли счастлив он…»
Дорогой она снова и снова обдумывала эту идею и готовила себя к роли жертвы.
Человек, которого император Фердинанд назвал герцогом Фринландским, в награду за услуги, оказанным им Дому Габсбургов, занимал высокий пост в Праге. Он заслуживал репутацию военного, такую же, как и граф Тилли. Он был богат и знатен. Среди своих владений герцог выбрал уединенное место, где король дал ему возможность организовать свой Двор.
