О'Брайен, получив, таким образом, позволение, разумеется, не стал терять времени даром. Селеста и я о каждым днем все более привязывались друг к другу. Поверенный объявил мое дело таким надежным, что готов был за успех его держать пари на пять тысяч фунтов стерлингов. Короче, наши дела начали принимать благоприятный оборот, как вдруг случилось обстоятельство, подробности которого я, конечно, узнал позже, но о которых расскажу теперь.
Мой дядя очень испугался, узнав, что я освободился из Бедлама, и еще больше, когда услышал о процессе, начатом о наследстве титула. Его шпионы разузнали, что кормилица приехала в Англию на фрегате О'Брайена и содержится взаперти, так что сообщение с ней невозможно.
Он почувствовал, что все интриги окажутся бесполезными.
Он гулял со своим адвокатом в саду, разговаривая о вероятностях процесса, и остановился под окнами гостиной особняка в Игл-Парке.
— Но, милорд, — заметил адвокат, — если вы не доверяете мне, то я ничего не смогу сделать в вашу пользу. Вы все-таки утверждаете, что ничего подобного не было?
— Да, — отвечал милорд. — Это глупая выдумка.
— В таком случае, милорд, позвольте спросить, почему вы соблаговолили запереть мистера Симпла в Бедлам?
— Потому что ненавижу его, — отвечал лорд.
— А за что, милорд? Его характер безукоризнен, и он вам близкий родственник.
— Говорю вам, сэр, я ненавижу его и желал бы видеть его мертвым у ног моих!
Едва он произнес эти слова, что-то со свистом рассекло воздух и глухо ударилось о землю в двух шагах от того места, где они стояли. Оба вздрогнули, обернулись* мертвый приемыш лежал у ног их, обрызгав кровью к мозгом их платье. Мальчик, увидев внизу милорда, перегнулся через окно, чтобы позвать его, но потерял равновесие и упал головой вниз на мостовую, окружавшую дом. Несколько минут адвокат и мой дядя с ужасом смотрели друг на друга.
— Суд! Это суд Божий! — вскричал, наконец, адвокат.
Дядя закрыл лицо руками и упал. Пришли на помощь и вместо одного нашли двух, требующих помощи. Сила потрясения причинила дяде апоплексический удар, и хотя он дышал еще, но уже утратил речь и скоро умер.
Вследствие этого трагического происшествия меня посетил на следующее утро мой поверенный и вручил мне письмо.
— Позвольте поздравить вас лордом, — сказал он. Мы были в это время за завтраком. Генерал О'Брайен и я при этой неожиданности вскочили так поспешно, что если б Эллен не успела поддержать самовар, то он, по всей вероятности, полетел бы на пол. Мы с жадностью прочли письмо. Оно было от адвоката дяди, бывшего свидетелем катастрофы. Он уведомлял меня, что спор за наследство прекращается этим трагическим происшествием и что он опечатал весь дом в ожидании моих распоряжений. Поверенный подал мне письмо и распростился, сказав, что вернется через два-три часа, когда я успокоюсь. Первым моим движением, после того как я вслух прочел письмо, было броситься в объятия Селесты. О'Брайен, следуя моему примеру, сделал то же самое с Эллен, и был прощен благодаря стечению обстоятельств.
Но лишь только она освободилась от него, как тотчас же бросилась ко мне на шею. А Селеста повисла на шее отца.
Через час поверенный возвратился, поздравил меня и принялся за необходимые приготовления. Я попросил его отправиться тотчас в Игл-Парк присутствовать при погребении дяди и несчастного мальчика, так дорого поплатившегося за свое повышение, и принять дела от адвоката дяди, оставшегося в Игл-Парке. «Странное происшествие, случившееся в большом свете», было описано во всех газетах, и еще до обеда стол мой был завален кучей визитных карточек.
На следующий день пришло письмо от первого лорда адмиралтейства, в котором он извещал, что выхлопотал для меня патент капитана и надеется, что я доставлю ему возможность лично вручить его мне в половине седьмого за обедом.
Между тем как я читал это письмо, вошел слуга и доложил, что внизу какая-то молодая женщина желает меня видеть.
Я приказал просить. Войдя в комнату, женщина залилась слезами, упала на колени и поцеловала у меня руку.
— Да, это точно вы… Это вы спасли моего мужа в то самое время, как я помогала грабить вас. Но я наказана за свое злодейство — бедный мой ребенок умер!
Голос ее прервался; не подымаясь с колен, она горько рыдала. Читатель, конечно, узнает кормилицу, обменявшуюся с дядей детьми. Я поднял ее, приказал сказать моему поверенному, чтоб он оплатил ей путевые расходы, и просил ее оставить свой адрес.
— Прощаете ли вы меня, мистер Симпл?.. Если и прощаете, то я сама не прощу себе.
— Прощаю тебя от всего сердца, добрая женщина. Ты довольно была наказана.
— Правда, — отвечала она, рыдая, — но разве я не заслужила это! Благослови вас Бог и все святые за великодушное прощение: сердцу моему легче теперь.
И она вышла из комнаты.
На следующий день я получил другой такой же неожиданный визит.
Мы только что сели обедать, как вдруг услышали шум внизу.
Вслед затем в комнату вбежал француз, слуга генерала, и доложил, что какой-то чужестранец желает видеть меня и бьет слуг отеля за то, что они не оказали ему должного почтения.
«Кто бы это мог быть?» — подумал я и, выйдя на лестницу, стал смотреть, перегнувшись через перила.
Шум продолжался.
— Вы не имеете права приходить сюда бить англичан! — кричал один из слуг. — Что нам за дело до иностранных графов?
— Прочь, каналья! — кричал посетитель пронзительным голосом, который мне был очень знаком.
— Канал! Ну да, мы вас бросим в канал, если вы не перестанете.
— В самом деле! — вскричал иностранец, говоривший до сих пор по-французски. — Позвольте вам заметить самым деликатным образом в свете, что вы скверный лизоблюд, салфеточник, воришка шиллингов, взад и вперед шмыгающий собачий сын — и вот вам за эту дерзость!
Послышались палочные удары, и я поспешил сойти вниз, где нашел графа Шаксена, безжалостно колотившего двух или трех слуг.
При моем появлении слуги отступили.
— Мой милый граф, — вскричал я, — это вы? — И я пожал ему руку.
— Милый мой лорд Привиледж, извините меня: эти парни слишком дерзки.
— В таком случае я потребую, чтобы их отставили, — отвечал я. — Если мой друг и офицер вашего чина и достоинства не может прийти навестить меня, не встретив оскорблений, то я вынужден буду искать другую гостиницу.
Эта угроза и прием, сделанный мной графу, привели все в порядок. Слуги украдкой ускользнули, а хозяин отеля рассыпался в извинениях.
Оказалось, что графа просили подождать в кофейне, пока не доложат мне; этим достоинство графа было оскорблено.
— Мы только сели за стол, граф, не хотите ли пообедать с нами?
