– А что может случиться? – в словах дофина послышалась глубокая горечь. – Собственная мать хотела убить меня. Собственный отец предал меня. Да будет вам известно, Мария, мой отец назвал меня ублюдком. Он отрёкся от меня и завещал французский трон моему кузену Генриху, который женился на моей сестре Екатерине и который называет себя не иначе как королем Англии и Франции… Святой Педро, следует выпить за его здоровье, – дофин отпил большой глоток из кубка.
– Ну и слава богу, – с облегчением произнесла Мария Анжуйская, – нам не нужен престол. Мы сможем оставаться в Дофинэ и наслаждаться жизнью.
– Мария, – вскричал гневно дофин, – как вы можете говорить такие слова? Я должен стать королём. Генрих не имеет права на мой престол. Ни он, ни кто другой. И будь я проклят, если кому-нибудь уступлю свой трон.
– Так что же вы здесь сидите? – Мария Анжуйская улыбнулась.
Дофин смотрел на неё, и постепенно лицо его разглаживалось, а под конец появилась улыбка.
– Святой Педро, а вы правы, жёнушка. Пора заявить открыто о своём праве престолонаследия!
Дофин слез с бочки и нежно прижался к ручке своей супруги.
– Что бы я делал без вас, жёнушка? – прошептал дофин.
– Напились бы как школяр!
– Вы ответите мне за эти слова, – дофин подхватил Марию Анжуйскую, и они вместе вышли из винного погреба.
Дофин потратил на разговор с папским посланником около часа и вернулся от него в отличном расположении духа. Папа обещал всячески поддерживать дофина в борьбе против Англии.
Однако хорошее настроение дофина продержалось не долго. После встречи с кардиналом прошло всего несколько часов, когда он получил послание. Прочитав его, дофин стал ещё более мрачным, чем прежде. Прихватив с собой Марию Анжуйскую, он поспешил к графине Арманьяк.
Луиза с недоумением встретила их высочеств. Никогда прежде они не заглядывали к ней. Они с Шарлоттой поднялись со своих мест.
– Миледи, – заговорил без каких-либо предисловий дофин, – я прошу быть вас мужественной и стойко перенести новость, которую собираюсь вам сообщить!
– Его убили, – вскричала, мгновенно побледнев, Луиза. Слова дофина заставляли предполагать самое худшее.
– Нет, – ответил дофин с весьма расстроенным видом, – его не убили. Ваш супруг окружён, миледи. Как мне сообщили, вашего супруга окружил герцог Бургундский. Он загнал вашего супруга в Бретюнском лесу. Понятия не имею, как ему это удалось, но истина в том, миледи, что граф не сможет выдержать долго. У него нет продовольствия. Ему остается одно из двух: либо сдаться, либо выйти из леса и сражаться, что равносильно гибели.
– Филипп храбр, он…
– Миледи, – перебил её дофин, – не стоит питать несбыточных надежд. Трёмстам людям вашего супруга противостоит трёхтысячная армия герцога Бургундского. У него десятикратный перевес в силе. Каким бы храбрым и сильным ни был ваш супруг, на этот раз ему не удастся победить.
– Я поеду к отцу, – Луиза в волнении начала ходить по комнате, – я поеду нему, я попрошу.
– Миледи, – вновь перебил её дофин, – вы прекрасно знаете, что герцог Бургундский не послушает вас, так зачем же попусту тратить время? Да и кто знает, смогут ли они продержаться так долго, чтобы вы могли встретиться со своим отцом?
– Что же мне делать? – Луиза закрыла лицо руками. Её плечи едва заметно начали подёргиваться.
– Молитесь, – произнесла Мария Анжуйская, – молитесь за супруга.
После этих слов они оставили Луизу наедине с Шарлоттой и вышли. Луиза бросилась на постель и разрыдалась. Она плакала навзрыд, и Шарлотта никак не могла её успокоить. Облегчение пришло к Луизе лишь тогда, когда она, обессиленная от горя и слёз, уснула.
Дофин едва ли чувствовал себя лучше Луизы. После всех новостей, связанных с отрешением его от престола, новость об окружении арманьяков стала последним ударом для него. Он терял не только преданного друга, но и верного союзника. И тем хуже становилось его собственное положение. Город, который узнал эту новость в тот же день, понимал, насколько ослабли позиции дофина с гибелью графа Арманьяка. Да и не только Бурж это понимал, но и все остальные во Франции. Все последующие дни дофин ходил мрачный и молчаливый. Никто не осмеливался заговорить с ним. Даже его супруга порой воздерживалась потревожить его. Во дворце наступила пора уныния и скорби. Все ожидали со дня на день услышать вести о смерти арманьяков. Однако дни протекали один за другим, но вестей никаких не приходило. Луиза снова замкнулась в себе. Она выглядела подавленной и измождённой. Как ни билась Шарлотта, доказывая ей, что она не должна себя вести подобным образом, ничего не получалось. Даже ребёнок, который всё чаще подавал о себе знать, не мог утешить Луизу. Мысли о Филиппе не покидали её ни на минуту. Она с нетерпением ждала новостей, но в то же время страшилась их.
Неизвестность мучила Луизу. А тяжелее всего было от того, что никто не понимал её. Ей не с кем было поговорить о Филиппе. Все только и знали, что утешать её. И тогда Луиза решилась сделать то, что намеревалась сделать ещё в первые дни своего приезда и после того, как она получила письмо от Филиппа.
В один из дней она попросила Капелюша запрячь карету и отправиться вместе с ней. Капелюш, который переживал не меньше Луизы за Филиппа, был удивлён просьбой Луизы. Последние месяцы она не покидала своей комнаты – и вдруг такое странное желание. Он попытался отговорить Луизу, но она была тверда в своём намерении. Ни отвратительная погода, ни опасность, что могла встретиться им по пути, не могли изменить решения Луизы. И Капелюшу волей-неволей пришлось подчиниться. Капелюшу пришлось сопровождать Луизу в окрестности Буржа, где находился женский монастырь.
Оставив Капелюша дожидаться снаружи, Луиза вошла в монастырские ворота. Одна из монахинь проводила Луизу в небольшую комнату, где не было никаких предметов мебели. Оставив Луизу, монахиня ушла. Чтобы как-то скрасить ожидание и справиться с неутихающим волнением, Луиза стала рассматривать фрески на одной из стен. Там был изображён апостол Петр с посохом в руке. Над его головой сиял ореол. Он вглядывался куда-то вдаль, стоя на склоне горы. Внизу стояли люди. Одна из них – женщина – держала за руку ребёнка и показывала ему на то место, где стоял святой Петр. Луиза так увлеклась этими фресками, что не услышала, как отворилась дверь.
– Вы хотели видеть меня?
От звука прозвучавшего голоса Луиза вздрогнула и резко обернулась. Перед ней стояла Мирианда. Она была в монашеском одеянии. Лицо было бледным и спокойным. Она смотрела на Луизу мягким взглядом.
– Да, – Луиза никак не могла унять волнение, – я хотела видеть вас.
