— Прекрати-ка! — окликнул я бодро.
— Ты о чем? — спросила она сердито.
— Ты еще никогда не изменяла прошлое так, как захочешь! Это может быть интересно!
Она чуть было возмущенно не задохнулась:
— Как это — «как захочешь»?..
— А как же еще остается? Куда мы теперь денем все эти лучеметы, излучатели, радиоаппараты, фонографы, динамо-машины, двигатели внутреннего сгорания, наконец, и азбуку Морзе!.. Раз уж они появились в этом мире, он изменится до неузнаваемости. Только подумай, какая будет веселая свистопляска! Неужели ты хочешь это пропустить?
Диана невольно расхохоталась.
— Ни за что не хочу!
Мы весело протянули друг другу руки и, все еще посмеиваясь, отправились с площадки на лестницу — спускаться на грешную землю.
— Превосходно! — воскликнул Пуаре, громко прыгая за мной по ступенькам лестницы — совсем другой лестницы, в совсем другом замке. — Мы-то думали, будет долгая война, а тут р-раз! Только мы приехали, все и кончилось! Прямо как «пушечный переполох»…
— Да что там, ты еще не видел «поросячий»!..
— Мне рассказывали! — хохотнул Теодор. — Надо же, сплошное: «veni, vidi, vici»! Вот и не верь после этого в магию!
Я немного притормозил.
— Какую магию? — спросил я подозрительно. — Конечно, все происходящее вряд ли могло выглядеть чем-то иным, и все же…
— Обычную. Черную, наверное? — простодушно спросил Пуаре. — Я говорил о кольце.
— О кольце? — по-настоящему удивился я. — О каком кольце?.. — и припомнив, при каких драматичных событиях ко мне вернулось кольцо Жанны, подумал, что если бы не остановился, то поскользнулся бы на очередной ступеньке.
— О кольце королевы! — бодро воскликнул Теодор, явно потешаясь над моей забывчивостью. — Оно же заговоренное!
— Заговоренное? — тупо повторил я. Последнюю минуту я только и делал что повторял за Теодором озадачивающие меня вещи.
— На удачу! — снова хохотнул Теодор. — Она была уверена, что обеспечила тебе защиту. Ты ведь носил его не снимая?
Не думал, что оно могло сгодиться на что-то кроме того, чтобы предъявлять его банкирам в Труа.
Я демонстративно посмотрел на свою руку.
— Мне такое даже в голову не приходило. Понятия не имею, где его бросил. — Вообще-то, я отлично знал, что бросил его в ящик стола, как только приехал, да и до тех пор носил лишь в кармане. Пуаре закатил глаза.
— Ты не меняешься!
— А с чего бы ей так обо мне заботиться?
— Ну, тут всякая тень на плетень и какие-то старые предсказания… Вообще-то, вот что, я подумал, что надо тебе об этом сказать. Если будешь появляться где-то, где она может тебя увидеть, лучше носи это кольцо. Или хотя бы где-то при себе, чтобы показать ей…
— Почему?
Теодор озадаченно потер лоб.
— Видишь ли, недавно принц жаловался… принц Генрих, что матушка заставляет его носить какое-то дурацкое кольцо с сардониксом…
— Что-что?.. — переспросил я пораженно.
Теодор многозначительно поднял палец, глянув на меня предупреждающе.
— Я так и знал, что это покажется тебе знакомым! Он и немного сердился на матушку и посмеивался над ней из-за ее глупых суеверий. Она ему сказала, что это кольцо обеспечит ему незримую защиту, и также сказала, что и у нее есть особый оберег — кольцо с кровавиком…
Я уже ничего не спрашивал и только обалдело смотрел на Теодора. Теодор же, глядя на меня, почти что радостно присвистнул, потом поежился и перекрестился.
— Вот так и знал, что ты знаешь, о чем речь. Видел бы ты свою физиономию!..
— Теодор! А ты-то откуда столько всего знаешь?.. Потому что принц Генрих жаловался?
Теодор что-то засмущался.
— Не совсем, — наконец выдавил он со скрипом и вздохом. — Но ты же, кажется, видел одну маленькую фрейлину — де Ла Кур? Вот она-то и знает про тот особый оберег. И знает, что это как-то связано с тобой — с тем самым визитом в Лувр. Кажется, ты произвел на нее впечатление. Она говорит, что перестала бояться привидений! И думает, что это из-за тебя. Как будто ты до сих пор ее защищаешь. Смешно, правда?..
— Ну и ну…
— Veni, vidi, vici — я ж говорю! Смотри, как бы самого на обереги не разобрали! И королева отчего-то считает, что все это очень важно. Наверняка ведь будет лучше, если ты будешь об этом знать, верно?
— Верно… — кивнул я. — Спасибо. Что ж, кольцо, как будто не отравленное. Пусть так, если так ей будет спокойнее…
Если это дает ей какой-то повод для спокойствия, с обеспечением мистической связи, ради бога. Значит, это дает какой-то небольшой повод для спокойствия и нам, как-никак, это все же отвлекает ее внимание от слишком суровой реальности.
— Слушай, а что вы собираетесь делать с тем странным оружием?
— Пока не знаю. Тут надо быть до чертиков осторожными.
— Верно, верно! Не будь оно проклятым, я бы от такого не отказался. А может, оно не очень уж и проклятое? я к тому, что когда-то же и бомбарды считались чистой дьявольщиной, а сейчас — ничего!..
— Посмотрим, Теодор, посмотрим…
И мы расстались — я свернул в коридор, а Теодор отправился дальше, искать Готье, с которым они собирались вскоре отбыть в Реймс.
Наконец я застал его на месте — в его кабинете, где можно было просто закрыть дверь и немного поговорить спокойно.
Отец сосредоточенно читал какое-то письмо, в комнате витало кофейное благоухание, а на углу письменного стола мирно почивал Персеваль. Когда дверь закрылась, мы на время оказались в особом маленьком измерении, кармашке реальности, пропитанном кажущейся идиллией. Картина, изображенная в красках, и красками здесь тоже пахло. Всегда.
Он только поднял взгляд и приветственно кивнул, продолжая держать письмо в руках. Выглядел он очень задумчиво, но я ему явно не мешал. Он и сам ждал этого разговора. И поскольку это обещало быть долгим, я сел в свободное кресло и внимательно посмотрел на него, ища что-то новое, кроме выражения спокойного сочувственного понимания.
— Ты действительно считаешь, что мы должны сделать это сегодня? До того как хоть немного наведем порядок? Быть может, нам стоит хотя бы начать?
— Но мы уже начали. — Он будто говорил очевидность. — Все это время, что мы здесь, именно это и происходило.
— А теперь пора заканчивать?.. — я замолк с недоверием.
Его взгляд на мгновение стал насмешливо острым.
— Да, пора. И не пора, конечно, тоже. Но нам всем тут больше делать нечего.
— Но мы только начали!
— Нет, не только. Все, что случится теперь, уже не забота других миров и времен. Только этого. А помнить мы будем достаточно всего, что нам нужно.
