— Договорились, готовьте указы на подпись. Завтра приедет Сусекова, решу с ней об организации на острове селекционного института. И, чтобы она прислала к нам нескольких биологов с опытом организации заповедника. Пусть с нашими профессорами выберут необходимые территории, обучат местные кадры. — Наместник записывал свои намерения в ежедневник, уточняя формулировки у собеседников. — Сергей Николаевич, с тебя указ по реорганизации промышленности, не забудь штрафные санкции для нарушителей. Валентин Петрович, готовь документы по расширению лечебниц, с примерной сметой. Николай Владимирович, ты чем займёшься?
— Я прошу отпустить меня с Алевтиной в Палестину, надо за евреями присмотреть лично, пока они не наворотили чего непотребного. Пользуясь, случаем, хочу уточнить по еврейским кадрам. Что с ними будем делать?
— В каком смысле?
— В смысле сохранения государственной тайны и промышленного шпионажа. — Николай поднялся из кресла, чтобы подойти к двери. Проверил, нет ли кого за дверью, и вернулся к столу. — Помните, как американские евреи передали в СССР атомные секреты? Как потом советские евреи эмигрировали в Израиль и Америку, вывозили туда секреты СССР, и, не только военные? Сколько сейчас в наших институтах молодых еврейских мальчиков? Кто гарантирует, что их дети и внуки не продадут наши технологии французам или немцам? Мои контрразведчики не всесильны, могут и прошляпить грамотного шпиона. А православные нынче евреи легко могут под старость лет вспомнить веру предков.
— Что ты предлагаешь? — Все трое его друзей синхронно повернулись к Кожину.
— После организации еврейского государства под нашим контролем, нужно развернуть агитацию за возвращение евреев на родину. Возможно, удастся найти средства для материальной поддержки реэмиграции. Учитывая, что натворили нынешние еврейские солдаты при выселении палестинцев, отношение соседних мусульман к ним будет аналогичное нашей истории. Мы же получим преданных союзников на Ближнем Востоке, поскольку с мусульманами заигрывать не собираемся. — Кожин перевёл дух и продолжил. — При грамотной агитации через пять-десять лет евреев в Новороссии не останется, а талантливых еврейских мальчиков на учёбу и работу брать надо обязательно. Но, с обязательной подпиской о православном крещении и невыезде за пределы Новороссии на постоянное жительство. В нынешних условиях это нормально, по оценкам моих аналитиков, евреи такие меры воспримут спокойно. Зато никаких криков о возвращении на историческую родину не будет, по договору их недвижимость перейдёт государству. Никакой политики, исключительно честное исполнение договора.
— Хорошо, — подытожил наместник, — ещё вопросы есть? Тогда, как говорили классики, за работу, товарищи!
Старый буйвол, укрывшийся в тёплой луже от жары и насекомых, дремал, не пропуская мимо длинных ушей ни единого подозрительного звука. Где-то далеко за пределами джунглей слышались крики людей, не беспокоившие лесного великана привычной суетой. Со стороны джунглей также привычно орали обезьяны, птицы перекликались, не давая повода для опасений. Совсем рядом изредка шлёпали хвостами дремавшие в грязи коровы, всецело доверившись своему вожаку и повелителю. В привычный концерт лесного шума диссонансом, на самой грани слышимости вторглись непонятные шумы, напомнившие буйволу жужжание далёкого овода или москита. Это жужжание поначалу не беспокоило старого вожака, слишком далеко были непонятные москиты.
Но, шло время, жужжание становилось всё громче и ближе, не останавливаясь ни на миг, словно целая стая москитов приближалась к стаду, укрывшемуся в луже. Наконец, буйвол вспомнил, что подобное жужжание он слышал давно, будучи ещё молодым теленком. И не москиты так шумят, а страшные лесные пчёлы, много лет назад едва не лишившие буйвола правого глаза. Тогда молодой телёнок по собственной глупости растоптал упавшее с ветки во время бури пчелиное гнездо, решив полакомиться сладким мёдом. И, едва остался живым, спрятавшись от ядовитых укусов в мелкой речушке, где пришлось выжидать полдня. Однако, терпеливые пчёлы так изжалили ноздри бычка, что два дня приходилось дышать через рот, опухоль от укусов перекрыла путь для дыхания.
Страшное воспоминание от далёкой встречи с пчёлами подкинуло буйвола из грязи, приближающееся жужжание пугало своей силой и громкостью. Если маленькие пчёлы едва не погубили буйвола, то нынешние громко жужжащие пчёлы несут непременную гибель всему стаду. Вожак громко заревел, будоража своих подопечных, выждал пару минут, пересчитывая большую семью, и, неторопливой рысью двинулся в глубь диких джунглей, подгоняя отстающих грозным рыканьем. Спустя полчаса бега жужжание стало еле слышимым, грозная стая страшных пчёл прошла стороной, однако, вожак не спешил возвращаться, выбирая новую грязевую лужу, где можно укрыться от невыносимой жары и насекомых. Ещё через четверть часа стадо вновь дремало в грязи, не забывая прядать ушами в поисках опасности.
Жужжание, так напугавшее буйволов, не исчезло, оно продолжало своё движение на север, вдоль правого берега великой реки Инд. Если бы буйвол рискнул подняться на пригорок, он наверняка рассмотрел бы даже своими подслеповатыми глазами длинную вереницу грузовых машин, двигавшуюся по дороге вдоль Инда вверх против течения. Именно грузовые машины так надрывно шумели, распугивая местную живность. Разве, что любопытные обезьяны рисковали рассматривать с веток ближайших деревьев железные коробки, ползущие по дороге. Одна за другой, машины проходили мимо примыкавшего к дороге кусочка джунглей, скрываясь в пыли между полями пшеницы. За машинами неторопливо трусили верховые верблюды, замыкали огромный невиданный ранее караван повозки, запряжённые быками и ослами.
Если бы любопытные обезьяны могли разговаривать, как персонажи «Книги джунглей» ещё не родившегося Киплинга, и спросили пролетавших в небе коршунов, что происходит, ответ был бы следующим. Подобная же колонна из машин, всадников и повозок двигалась на север вдоль левого берега Инда, а по самой великой реке сутки назад прошли два десятка самоходных катеров вверх против течения, разгоняя шокированных крокодилов шумом своих моторов. И не просто так двигались эти невиданные машины вдоль великой реки, не для развлечения распугивали крокодилов самоходные катера. Коршуны, как множество пернатых падальщиков, второй месяц сопровождали армию вторжения, отъедаясь на трупах животных, а то и человеческих, брошенных на полях сражений. В долине Инда шла война, оставляя после себя разорённые селения и брошенные хозяйства.
