— Ты носишь в своем сердце ненависть к нему? Может быть, жажду мести?
— За что мне его ненавидеть? — удивился Саймон.
— За твою безымянность. А кто… кто была твоя мать?
— Имя я сделаю себе сам. Моя мать избрала свой собственный путь, и даже если она и была несчастлива, то я, по крайней мере, никогда не слышал об этом. Ее уже нет на свете. Впрочем, теперь все это ничего не значит.
— Ты самый странный из всех молодых людей, каких я когда-либо встречал! — воскликнул Джеффри. — Стало быть, ты сквайр Монтлиса?
— Да. Придет время, когда я не буду называть своим господином никого, кроме короля, но сейчас я должен верно служить Монтлису. Я не знаю, жив он или нет?
Саймон напряженно озирался кругом, но в меркнущем свете уходящего дня нигде не видел ни Фалка, ни кого-либо из его людей.
— Если Фалк погиб, что будет с тобой? — спросил Мэлвэллет. — Присоединишься тогда к моим людям?
— Нет, я должен привести наших людей обратно в Монтлис. Если Фалка убили, я обязан верно служить его сыну Алану. Но надеюсь, милорд жив.
С ними поравнялся какой-то всадник, очень прямо державшийся в седле. Тень от защитного шлема всадника не помешали, однако, Саймону разглядеть его проницательные молодые глаза, блестевшие поверх повязки, пересекавшей лицо этого юноши. Мэлвэллет поднял в знак приветствия копье, и юный всадник пустил своего коня рядом с конем Джеффри.
— Славный был денек, Мэлвэллет, не правда ли? И вы, сэр, надеюсь, с этим согласитесь? Нет, в самом деле, славный день! Я видел тебя вон там, Джеффри, когда тебя сильно теснили, и твоего напарника тоже видел, когда он храбро бросился помогать тебе. С тобой все благополучно?
— Я невредим, Ваше Высочество, и обязан этим моему спутнику Саймону Бьювэллету. Но я весьма огорчен тем, что вы ранены, сэр.
— Ничего, это пустяки, — весело сказал принц. — Не стоила овчинка выделки. Признаться, я даже не успел утомиться. Эх, славный был денек! — еще раз воскликнул он, воздевая руки к небесам.
— Уж не намекает ли Ваше Высочество, — сказал Саймон, — чтобы мы были готовы еще разок развлечься таким же образом?
Принц Генрих наклонился вперед, улыбаясь из-за Джеффри Саймону.
— Такое настроение мне по душе, — сказал он. — Из чьего вы войска, сэр Саймон Бьювэллет?
— Монтлиса, Ваше Высочество, — ответил Саймон.
— Монтлиса? Я видел недавно, как он упал с коня. Его люди унесли его оттуда, но я думаю, он остался жив.
— Его не так-то просто убить, сэр, — сказал Саймон. — С позволения Вашего Высочества я должен ехать, чтобы найти его.
Принц кивнул, отпуская Саймона:
— Да, конечно, можете не сопровождать меня. А мы тут с Джеффри побеседуем. Но я не забуду ни вас, ни доблести, которую вы проявили сегодня.
Саймон поклонился.
— Ваше Высочество очень добры, сэр.
Джеффри снова протянул руку Саймону:
— Мы еще увидимся, Саймон.
Саймон пожал протянутую руку Джеффри:
— Как недруги, Джеффри, раз я снова буду с Монтлисом.
— Нет-нет, — ответил Джеффри, — я увижусь с тобой в Шрюсбери. Не забывай: я в долгу перед тобой.
Саймон улыбнулся, высвобождая свою руку из руки Джеффри:
— Раз я никому не благодарен, то не надо и мне ничьей благодарности. Мы, возможно, еще будем когда-нибудь сражаться бок о бок, как знать, Джеффри?
— Тогда мне остается пожелать тебе счастливого пути, Саймон?
— Да, Джеффри. Но в один прекрасный день мы еще встретимся с тобой, как равный с равным.
— Смотри, не забывай меня! — крикнул Мэлвэллет ему вслед, глядя, как удаляется Саймон в сторону арьергарда, где находились раненые.
— Очень странный человек, — заметил юный принц. — Кто он, Джеффри? Он очень похож на тебя, только ты темный, а он светлый.
— Сам себя он называет Бьювэллетом, сэр, а мне он единокровный брат. Я впервые сегодня встретился с ним, и он спас мне жизнь, о чем Вашему Высочеству уже известно.
Принц Генрих кивнул.
— Да, он отлично сражался! Надо, пожалуй, мне просить отца пожаловать ему звание рыцаря.
— О, если бы Ваше Высочество сделали это! Он и в самом деле заслуживает посвящения за один только нынешний день.
Принц задумчиво посмотрел вслед уже далеко отъехавшему Саймону.
— В нем есть что-то такое, что внушает уважение и притягивает к нему, — сказал он. — Но он очень холодный какой-то. Возможно, он сумеет в будущем многого достигнуть. Мне кажется, я охотно назвал бы его своим другом.
Глава IV
Посвящение в рыцари. Встреча с отцом
Поиски раненого Фалка на недавнем поле битвы оказались тщетными, но Саймона это не сбило с толку. Он вернулся в Шрюсбери, туда, откуда вышел в бой отряд Фалка, и там нашел графа Монтлиса. Милорд лежал в постели и громогласно проклинал все на свете, пока ему перевязывали раненое плечо. Саймон с грохотом ввалился к Фалку — этаким запыленным пугалом в доспехах, кое-где помятых и продырявленных мощными ударами неприятельского меча. Выглядывающее из-за поднятого забрала лицо казалось утомленным и осунувшимся, но зелено-синие глаза оставались такими же спокойными, как всегда, как будто бы за один день сражения этим глазам не довелось увидеть большего кошмара, чем за все прежние годы, прожитые Саймоном.
При виде Саймона на лице Фалка промелькнуло выражение облегчения.
— Хвала Господу! — загремел он. — Я знал — тебя не так-то просто убить!
— То же самое я думал про вас, милорд, — сказал Саймон и подозвал к себе оруженосца Фалка: — Стащи с меня доспехи, Фрэнсис.
Монтлис кивнул:
— Да-да, помоги ему, мальчик! Ты невредим, Саймон?
— Если не считать пустяковой царапины, — ответил Саймон. — Осторожно, Фрэнсис, рука! А ваша рана глубока, милорд?
— Да ну, чепуха, — сказал Фалк. — Эй, полегче, увалень несчастный! — это относилось уже к лекарю. — Я видел тебя сегодня возле Мэлвэллета, Саймон. Что за ярость обуяла тебя?
— Вовсе нет, — как бы между прочим обронил Саймон и, отстегнув свой шлем, снял его и положил на стол. — Когда вы покинули поле боя, сэр?
— Я потерял равновесие, черт побери, и надо же было мне упасть, — сердито заворчал Фалк, — а они меня подхватили и унесли, миллион проклятий им за это! Моя воля — черта с два вытащили бы они меня сюда! И это когда враг был в панике! Чем кончилось дело?
— Они обратились в бегство, — сказал Саймон.
Освободившись от доспехов, он потянулся и вздох облегчения вырвался из его груди.
— Ну и устал же я! Сэр, можно мне пойти и лечь спать?
— Постой-ка! — сказал Фалк. — Что у тебя с рукой?
