— Тебе понадобятся деньги, — заметил он.
— Разве там не богам поклоняются? — спросил Лисандр.
Леонид улыбнулся.
— Руки богов тоже приходится золотить.
Когда убрали миски и ученики удалились в спальное помещение драить свои щиты, Лисандр направился к комнате Аристодерма. При Диокле входить сюда категорически запрещалось, но Лисандр чувствовал решимость. Если он не попросит наставника с глазу на глаз, остальные непременно узнают обо всем.
Подойдя к комнате, он услышал, как внутри кто-то говорит. У Аристодерма гость?
Тяжело вздохнув, отвечал Ахиллес:
Умру я теперь же, когда не дано мне друга.
Голос Аристодерма становился громче, и Лисандр догадался, что наставник читает стихи. Дверь была чуть приоткрыта, и юноша заглянул в щель.
Наставник сидел за столом, на котором горела свеча. Его круглый щит лежал внешней стороной вверх, и Аристодерм тер его поверхность пемзой, пытаясь удалить царапины. Эту работу надлежало делать рабу. Почему наставник взялся за столь недостойный труд? Аристодерм продолжал:
Пал он далеко от родины,
И, верно, меня призывал.
Что же мне в жизни?
Я ни отчизны своей не увижу,
Я ни Патрокла от смерти не спас…[8]
Лисандр толкнул дверь и вошел, с удивлением заметив, что эта комната очень напоминает помещение, где спал он сам. Здесь почти не было мебели, если не считать дубового сундука и покрытую одеялами кровать из высушенного речного камыша. Вокруг бокала для вина стояла коллекция маленьких статуэток и разные глиняные безделушки, резные символы на которых изображали богов.
— Почему ты вместе с остальными не приводишь в порядок свое оружие?
— Я прошу разрешения поговорить с вами, — ответил Лисандр. — Про… — Он пытался найти подходящие слова и ругал себя: «Глупец, надо было отрепетировать то, что собирался сказать!»
— Закрой дверь,
Лисандр закрыл дверь и нерешительно переминался на месте. Как объяснить ход своих мыслей? Не упадет ли он в глазах Аристодерма?
— Должно быть, ты слышал, как я читал строки Гомера.
Эти слова не были вопросом.
— Я кое-что слышал.
— Эти строки посвящены великому воину Ахиллесу, сыну богини Фетиды.[9] Тебе известно, что первые девять лет войны он не сражался? Он отказался идти в бой и оставался в своей палатке.
— Он трусил? — спросил Лисандр. — «Почему наставник мне рассказывает об этом?»
Аристодерм рассмеялся.
— Нет, он поссорился с греческим командиром из-за девушки. Ты можешь этому поверить? Гордость не позволяла ему вступить в бой. Но не навсегда.
— А что было дальше? — спросил Лисандр.
— Погиб Патрокл, его друг. Тогда Ахиллес понял, что настало время перестать упрямиться и отправиться на поле боя. Что привело тебя ко мне?
— Мне хотелось бы посетить Дельфийского Оракула, — выпалил Лисандр.
К его удивлению, Аристодерм не рассмеялся и не велел ему убираться, а жестом руки пригласил сесть на табурет.
— Садись, Лисандр. Расскажи, в чем дело.
Сердце Лисандра громко стучало. Он сел напротив Аристодерма, но не мог заставить себя посмотреть ему в глаза. О чем думает наставник? Какой-то мальчишка просит освободить его от тренировок, чтобы посоветоваться с богами? Что он возомнил о себе?
Лисандру казалось, что у него горят щеки.
— Я… я…
Он весь напрягся и его охватил прежний страх. Ему надо на воздух! Лисандр вскочил на ноги.
— Что случилось? — послышался голос Аристодерма. — Ты ранен?
Юноша покачал головой. Его глаза то видели, то их застилала пелена. Он почувствовал, как его взяли за руку и усадили на прежнее место.
— Садись. Выпей воды. Не спеши.
Ему в руку положили чашу, и Лисандр отпил большой глоток.
Пока он пытался отдышаться, Аристодерм взял кусок ткани и принялся натирать тусклую поверхность щита.
Аристодерм заговорил, не поднимая головы:
— Скажи мне, — спросил он, — твое недомогание как-то связано с тем, что ты хочешь посетить Оракула?
— С первого дня сражения… С того дня как мой дед… — заговорил Лисандр.
— Я знаю о смерти Сарпедона, — сказал Аристодерм. — Это большая потеря для Спарты.
— Я больше не нахожу себе места. Мир словно потускнел, я остался один… Меня охватывает страх, мне трудно дышать. Я советовался со своим сердцем, но не нашел ответа. Оракул — моя последняя надежда.
Аристодерм долго смотрел на Лисандра, внимательно изучая его, затем едва заметно кивнул.
— Похоже, ты знаешь, как следует поступить.
— Значит, мне можно отправиться в путь?
— Можешь покинуть казарму на рассвете, — сказал Аристодерм. — Я надеюсь, что Пифия ответит на твои вопросы.
Кожа Аристодерма казалась бледной, как луна на черном небе. Мерцающая свеча выхватила розовый оттенок его глаз. Лисандр никогда не видел человека с такой необычной внешностью, как у наставника.
— Ты не понимаешь, как я выжил, правда? — спросил наставник. — С такой внешностью, как у меня.
Лисандр кивнул.
— Маленьким меня чуть не бросили, — сказал Аристодерм. — Мать думала, что я проклят. Но отец так долго ждал мальчика, что сам тренировал меня в стенах дома. Он сделал все, чтобы я пришел в казарму подготовленным. Остальные ученики издевались надо мной, но это еще больше подстегивало меня. Главное — приспособиться к новым обстоятельствам. Моя кожа мгновенно обгорает на солнце, поэтому я тренируюсь на рассвете и вечером. Когда можно, я держусь в тени, а днем редко снимаю плащ. Тебе неплохо бы запомнить это, Лисандр. Отдыхай, когда можешь. Сражайся, когда приходится. Боги заберут тебя, когда захотят.
Лисандр улыбнулся.
— При Диокле говорили иначе. Прежний наставник твердил, что отдыхать можно будет только после смерти.
Аристодерм фыркнул.
— И ты этому веришь?
— Но нас всех так учили, — ответил Лисандр. — Это опора спартанской системы.
— Лисандр, времена меняются. Что бы ни говорили старики, все меняется. Суровые меры Ликурга кажутся уместными, однако наше население сокращается. Однажды все же придется позволить периэкам сражаться рядом с нами. Возможно, даже илотам…
Лисандр затаил дыхание.
— Помни, я знаю, что значит быть не таким, как другие. А теперь иди.
* * *
Лисандр опустился на кровать. Многие ученики уже спали, но Леонид тихо спросил:
— Что он сказал?
— Сказал, что я могу идти.
Леонид тихо присвистнул.
— Ты знаешь дорогу?
Лисандр покачал головой.
— Ее легко найти. Иди по северной дороге через Аргос в направлении Коринфа. Затем сверни на Дельфы и двигайся вдоль северного берега Залива.[10] Это далеко, четыре или пять дней пешком.
