– Погодите.
Поэт пошарил в кармане и достал продолговатый четырехугольный кусочек металла толщиной в строку, длиной дюйма в полтора. Но едва он вытащил его, как поспешил сунуть обратно, видимо, смущенный своей неосторожностью. Д’Артаньян заметил это: от него ничего не ускользало.
Он протянул руку к куску металла:
– Простите, вот интересная штука; можно посмотреть?
– Конечно, – ответил поэт, – но сколько вы ни будете рассматривать, вы все равно не поймете, для чего он предназначен, пока я не скажу.
Д’Артаньян заметил некоторое колебание в тоне поэта и поспешность, с какой он хотел спрятать обратно в карман кусок металла.
Он, по обыкновению, насторожился. Впрочем, несмотря на уверения Жюпене, он сразу же понял, что это такое.
– Вы догадываетесь, что это? – продолжал поэт.
– Нет, – ответил д’Артаньян, – право, не знаю.
– Так знайте, сударь, – сказал Жюпене, – этот кусок металла – буква типографского шрифта.
– Да что вы!
– Прописная буква…
– Скажите пожалуйста! – вскричал д’Артаньян, широко раскрыв глаза.
– Да, сударь, это Ж, начальная буква моего имени.
– Знаете, мне хочется сказать вам…
– Что?
– Нет, не стоит… Я хотел сказать глупость.
– Но почему же? – ответил Жюпене покровительственным тоном.
– Видите ли, я никак не могу понять, как из таких букв можно составить слово.
– Это вас интересует?
– Ужасно.
– Так вот, смотрите, сейчас я покажу вам эту штуку. Погодите минуту… Теперь смотрите внимательно.
Д’Артаньян с величайшим вниманием наблюдал, как Жюпене вытащил из кармана семь-восемь литер, но несколько меньшего размера.
– Ого-го! – воскликнул Д’Артаньян.
– Что такое?
– Да у вас в кармане целая типография! Черт возьми! Это в самом деле любопытно.
– Не правда ли?
– Сколько узнаёшь интересного, путешествуя!
– За ваше здоровье! – произнес обрадованный Жюпене.
– И за ваше здоровье, черт побери! Впрочем, этот отвратительный сидр недостоин человека, привыкшего утолять жажду из источника Иппокрены. Ведь так, кажется, называете вы, поэты, источник вашего вдохновения?
– Да, сударь, наш источник называется именно так. Название это греческое и состоит из двух слов: первое hippos, что означает лошадь … и…
– Сударь, – перебил его д’Артаньян, – я угощу вас напитком, название которого происходит от одного французского слова, что не делает его хуже… от слова виноград. От этого сидра меня тошнит. Позвольте-ка мне справиться у трактирщика, не найдется ли у него в погребке несколько хороших бутылок божансийского вина.
На зов д’Артаньяна тотчас же явился трактирщик.
– Сударь, – прервал собеседника поэт, – я боюсь, что у нас не будет времени распить вино, так как я должен воспользоваться приливом, чтобы сесть на барку.
– На какую барку? – спросил д’Артаньян.
– На барку, отправляющуюся в Бель-Иль.
«В Бель-Иль, хорошо», – подумал мушкетер.
– О, вам нечего спешить, – заметил трактирщик, раскупоривая бутылку, – барка отходит только через час.
– Кто же предупредит меня? – спросил поэт.
– Ваш сосед по комнате, – ответил хозяин гостиницы.
– Но я почти не знаю его…
– Как только вы услышите, что он уходит, значит, и вам время ехать.
– Он тоже едет в Бель-Иль?
– Да.
– Этот господин со слугою, вероятно, какой-нибудь дворянин? – спросил д’Артаньян.
– Право, не могу вам сказать.
– Неужели вы его не знаете?
– Знаю только, что он пьет то же вино, что и вы.
– Черт побери, вот какая честь для нас, – сказал д’Артаньян, наливая вино собеседнику, когда трактирщик ушел.
– Значит, вы никогда не видели, как печатают книги? – произнес поэт, возвращаясь к своей излюбленной теме.
– Никогда.
– Так вот: берутся буквы, составляющие слово…
И он с необыкновенной быстротой и ловкостью подобрал буквы.
– Хорошо, – кивнул д’Артаньян, – но как сделать, чтобы буквы держались вместе? – И он налил второй стакан вина своему собеседнику.
Жюпене усмехнулся с видом превосходства и вытащил из кармана металлическую линейку, на которой начал устанавливать буквы, придерживая их большим пальцем левой руки.
– А как называется эта железная штука? – спросил д’Артаньян. – Наверное, она имеет свое название?
– Она называется наборной линейкой, – сказал Жюпене, – с помощью ее составляются строки.
– Ну, вот и выходит по-моему: у вас в кармане целая печатня, – заключил д’Артаньян, смеясь таким простодушным смехом, что поэт окончательно попался на удочку.
– Нет, не совсем так, – ответил он, – но я ленюсь писать, и когда в голове у меня складывается рифмованная строчка, я сейчас же стараюсь набрать ее и отпечатать. Это избавляет меня от лишней работы.
«Черт побери! – подумал про себя д’Артаньян. – Это требует разъяснений».
Под каким-то благовидным предлогом он встал из-за стола и, сбежав с лестницы, быстро вошел в сарай, где стояла маленькая тележка Жюпене. Острием своего кинжала он проколол материю одного из тюков и обнаружил, что он полон типографского шрифта, образцы которого поэт носил в кармане.
– Ага! – сказал д’Артаньян. – Хоть я еще не знаю, желает ли Фуке укрепить Бель-Иль материально, но духовное оружие он, во всяком случае, готовит.
И, довольный этим открытием, он снова вернулся к столу. Он узнал теперь все, что хотел, но все же просидел с поэтом до тех пор, пока в соседней комнате не задвигались, собираясь в путь.
Поэт сейчас же поднялся. Он распорядился, чтобы запрягли его лошадь в тележку, которая ждала у дверей. Другой путешественник со своим слугою садились на лошадей во дворе.
Д’Артаньян проводил Жюпене до пристани. Тот погрузил на барку свою тележку с лошадью.
Второй путешественник и его слуга сделали то же со своими лошадьми. Как ни старался д’Артаньян узнать имя неизвестного господина, это ему не удалось. Однако он постарался хорошо запомнить черты его лица.
Мушкетеру очень хотелось отправиться в Бель-Иль с обоими пассажирами, но опасение испортить дело победило любопытство и заставило его вернуться с берега в гостиницу. Вернувшись, он немедленно лег в постель, чтобы встать рано утром со свежей головой.
XX. Д’Артаньян продолжает собирать сведения
На следующий день с восходом солнца д’Артаньян собственноручно оседлал Хорька, угощавшегося всю ночь остатками овса двух своих соседей.
Мушкетер расспросил, о чем только мог, хозяина гостиницы, который показался ему хитрым, подозрительным и преданным душой и телом Фуке.
Чтобы не навлечь на себя подозрений, д’Артаньян повторил свою басню о покупке солончаков.
