— Боже мой, потому что…
— Почему? Вы этого не можете открыть, и вся разыгрываемая вами комедия не более чем ширма для ваших гнусных преступлений.
— Кармен, я клянусь тебе…
— Молчите! Так я и поверила вашим клятвам.
— Но что с тобой? Еще два дня назад ты была такая кроткая…
— А теперь во мне произошла перемена. Я согласилась быть вашей любовницей, но никогда не решусь быть вашей сообщницей, и если узнаю тайну, вами скрываемую, то говорю вам: я на вас донесу!
— Ты бредишь, моя милая, я богат, и меня все уважают. Я никого не боюсь!
Кармен встала и посмотрела на него в упор.
— Так почему же вчера на балу у господина де Собранна вы испугались, когда лакей произнес одно имя?
— Ты ошибаешься! Тебе показалось!
— Нисколько! Вы изменилсь в лице, да и теперь…
На лбу банкира выступил холодный пот.
— Это имя,— продолжала Кармен,— виконт де Монте-Кристо…
— О, замолчи,-крикнул вне себя Ларсанжи и бросился к ней.
Кармен скрестила руки на груди и смерила его таким взглядом, что он отшатнулся.
— А затем, мой милый, с кем это вы говорили в саду и кто осмелился сказать вам: «Берегитесь, де Ларсанжи, вы скоро узнаете, кто я такой?»
— Ты шпионишь за мной? — вскричал банкир.
— Я вас не боюсь… но, не желая быть замешанной в ваших позорных деяниях, я постараюсь раскрыть истину, и тогда покину вас. Но если для самозащиты вы коснетесь тех, кто дорог мне, то я на вас донесу!
— Да замолчишь ли ты?
С этими словами Ларсанжи, как безумный, с ножом в руке бросился на девушку. Но в этот момент появилась камеристка.
— Ваше сиятельство, вас желает видеть какой-то господин… вот его карточка.
Кармен взяла с подноса карточку и прочла вслух:
— Синьор Фаджиано!
Затем она передала ее банкиру и сказала:
— Ну что же, отец! Уж не этот ли человек должен вам открыть, кто он такой?
Ларсанжи скомкал карточку в руке и почти выбежал из комнаты. Красавица с золотыми волосами посмотрела ему вслед и прошептала:
— Гонтран дружен с виконтом де Монте-Кристо! Я буду настороже!
В кабинете банкира, небрежно прислонившись к камину и ни мало не смущаясь окружавшей его роскоши, стоял синьор Фаджиано.
В этом безукоризненно изящном джентльмене вряд ли кто узнал бы бывшего каторжника Бенедетто.
В кабинет вошел Ларсанжи. Он держался прямо и гордо, и на его губах блуждала презрительная улыбка.
— Послушайте, любезнейший,— резко начал банкир,— мы с вами со вчерашнего дня второй раз сталкиваемся. Что это значит? Вчера вы обратились ко мне с каким-то довольно странным требованием, похожим на шантаж. Я не знаю вас. Что вам нужно? Вы не знаете меня. Чего вы требуете? Теперь вы проникли в мою квартиру. Объясните, что все это за комедия? Я терпелив, но всему есть границы. И я в конце концов велю вас вытолкать вон!
Он протянул руку к сонетке.
— Вы, кажется, хотите позвонить? — спросил синьор Фаджиано. — Сделайте одолжение: по крайней мере, при нашей беседе будут свидетели.
Банкир опустил руку.
— Или, может быть, вы этого не желаете? — спросил снова синьор Фаджиано.
— Чего вы хотите? — прошипел де Ларсанжи.— Снимите маску: кто вы такой?
Синьор. Фаджиано подошел ближе и произнес:
— Нет… а между тем…— он злобно расхохотался.— Без лишних слов, господин де Ларсанжи. Вы даете необходимые мне двести тысяч франков, и я исчезаю, как дым.
Ларсанжи вздрогнул, но оправился и сказал ледяным тоном:
— Я не подаю милостыню тем, кого не знаю.
— Вы снова принялись за фразы, но надо им положить конец. Вы не знаете, кто я, зато мне хорошо известно, кто вы!
— Неужели?
— Вам не угодно выплатить мне двести тысяч франков? Скажите, пожалуйста! Прежде вы крали и большие суммы, господин Данглар.
При этом имени Ларсанжи-Данглар содрогнулся.
— Вы лжете! — прохрипел он.
— В самом деле? Вы, кажется, уличаете меня во лжи? За такие вещи вызывают на дуэль. Впрочем, с мошенниками не дерутся!
— О, негодяй!
Данглар выхватил карманный револьвер и направил его на синьора Фаджиано, но тот быстро ударил банкира по руке, и револьвер выпал.
— Такие игрушки иногда могут оказать не слишком хорошую услугу,— произнес мнимый итальянец, разряжая револьвер,— к тому же и без них обойдемся. Но раз уж вы ударились в мелодраму, я требую не двести, а пятьсот тысяч франков! И если вы мне их не выплатите — я донесу на вас!
— Но что же вы скажете?
— Все то, что знаю,— глухим голосом ответил синьор Фаджиано.— Я расскажу всем и каждому о том, как вы, будучи банкиром, мошенничеством и спекуляциями нажили себе состояние и как встретились с человеком, который раздавил и уничтожил вас. Но вы, по своей живучей натуре, оправились и пошли дальше. Теперь вы переменили имя, и злостный банкрот Данглар превратился в банкира де Ларсанжи! Вас далеко не уважают, но боятся! Так знайте же, что я могу опрокинуть вас в ту же лужу, из которой вы выбрались с таким трудом! Я жду. Выбирайте сами: быть ли мне вашим сообщником, или вашим обличителем!
Данглар схватился за голову.
— Теперь я узнаю вас,— вскричал он.— Вы — Андреа Кавальканти!
— Вы угадали: я убийца и бывший каторжник Бенедетто… сын господина де Вильфора и вашей жены, госпожи Данглар! Я ее убил, и вот доказательство этого!
С этими словами Бенедетто вынул из кармана бумагу, подписанную Ансельмо.
— Прочтите,— сказал он резко, подавая ее банкиру,— и будьте уверены в том, что я не солгал!
Данглар опустил голову.
— А теперь,— продолжал бывший каторжник настойчиво,— вы уплатите мне деньги и затем будете моим сообщником в мщении тому, кто погубил нас обоих… — графу Монте-Кристо!
— Он непобедим,— прошептал банкир.
— Но у него есть сын! Убив его, мы убьем отца!
— О, при этом условии я ваш телом и душой! Как я ненавижу его! Но действительно ли смерть виконта убьет графа Монте-Кристо?
— Да, клянусь вам в этом!
— В таком случае,— зловещим тоном произнес Данглар,— я ваш сообщник!
Бывший каторжник и бывший злостный банкрот пожали друг другу руки, как бы скрепляя клятвой преступный план.
11. Бенедетто начал мстить
В течение трех дней Дженни находилась между жизнью и смертью. Сперо не отходил от ее постели.
На четвертый день в положении больной произошел как бы перелом. Было ли это изменение к лучшему или признак приближения смерти?
Виконт сидел на низенькой табуретке у постели Дженни и сжимал ее руку.
