Они наконец поднялись на гору и оказались в окружении мощных стен крепости Аль-Кахв. Слуги Старца Горы провели послов в предназначенные для них покои. Рыцарей ордена поселили в уютных комнатах, где все было занавешено коврами; затем гостям принесли горячей воды и полотенца, чтобы они могли совершить омовение после долгого пути, а их спутников расположили поблизости в одном обширном покое наподобие монашеской спальни, но тоже создав условия для их отдыха. Однако для троих возглавлявших посольство тамплиеров отдых не предвиделся, ибо едва стемнело, как за ними явился Далиль, жестом пригласив следовать за собой.
Они прошли по узким коридорам, и перед ними открылся круглый, увенчанный куполом зал, похожий на мечеть. В зале было полутемно, только у небольшого возвышения, где стояло широкое, наподобие низкого трона кресло, в чашах на массивных треногах горели огни, фитили которых были погружены в масло, не дававшее ни копоти, ни запаха. Отблески пламени освещали невысокий столик, уставленный изысканными яствами: томленная в молоке козлятина, каплун с гарниром из риса и гранатовых зерен, просяная каша с курагой и изюмом, обжаренные в меду пирожки, кувшин со сладким шербетом из розовых лепестков, охлажденный снегом с горных вершин. И все время рядом стояли двое исмаилитов – то ли слуг, то ли стражей, которые сейчас услужливо склонились, удерживая в руках тазы и кувшины с водой, чтобы гости могли ополаскивать пальцы после жирной пищи.
Храмовники в молчании неторопливо вкушали угощение, а потом будто легкий сквозняк прошел по залу – и в полумраке перед собой они увидели восседающего в кресле на помосте Старца Горы.
Уильям не столько удивился его внезапному и бесшумному появлению, сколько остался доволен, что Юг де Мортэн, пораженный увиденным у ассасинов, на этот раз сдержался и только с любопытством посмотрел на Синана, не выразив ни удивления, ни страха, какие так любил порождать в своих гостях глава исмаилитов. А еще де Шампер подумал, что так называемый Старец Горы действительно постарел и будто иссох. Уильям помнил, каким тот был двенадцать лет назад, когда он приезжал в Масиаф, чтобы договориться с исмаилитами насчет продления дани, наложенной на них орденом Храма. Тогда борода Старца Горы была еще черной, да и сам он казался куда более крупным. «Наверное, Синан заметил ту же перемену и во мне», – подумал Уильям и, не вставая с подушек, поклонился имаму, приложив руку к груди.
– Мир и благословение тебе, почтенный Рашид ад-Дин аль-Басры, – приветствовал Уильям имама, назвав того полным именем. Пусть этот «глас Аллаха» знает, что тамплиеры в курсе, кто он и откуда, – из предместий города Басры, что в Ираке.
Синан явно отметил это, его брови под парчовым тюрбаном, украшенным темным драгоценным камнем, слегка нахмурились. Но голос оставался все тем же – негромким и чуть шелестящим, будто шипение змеи. Причем говорил он на прекрасном лингва-франка.
– Мир и вам, воины из храма, какой вы принимаете за храм царя Соломона.
После этого, как и принято у мусульман, они долго говорили о здоровье, о погоде, о лошадях рыцарей, о том, как прошел их путь, довольны ли гости, как их приняли в Гнезде Старца Горы. Наконец тамплиер Юг де Мортэн, не привычный к таким бесцельным словоизлияниям, напрямую сказал, что их привело к Синану неотложное дело.
– Я знаю. Я все знаю, – прошелестел Синан, неотрывно глядя на анжуйца, и тот, уже набрав в грудь воздуха для реплики, неожиданно умолк, судорожно сглотнул, даже пошатнулся.
«Старец начинает чудить», – с раздражением подумал Уильям, знавший, как Синан может подавлять взглядом неподготовленных к его чудесам гостей. Он поспешил вмешаться и отвлечь имама от собрата-тамплиера.
– Ты утверждаешь, что тебе все известно, благородный имам, – учтиво произнес де Шампер. – Но у нас мудрые люди говорят, что смертный не может знать все. И то время, что человек живет, он не перестает учиться и постигать мудрость. Ибо познание бесконечно.
У Синана дернулся рот.
– Ваша мудрость – не моя. Моя – от самого Аллаха.
«Это ты своим фидаи рассказывай», – усмехнулся в душе де Шампер.
И тут Синан произнес:
– Некогда вы искали у меня ответ о человеке, которого принимали за моего ассасина – Арно де Бетсана… или Мартина. И я поведал вам о нем. Знаю я ответ и на другой ваш вопрос, еще не высказанный. Ведь тебе, маршал, хочется узнать, где твоя сестра?
И тут Уильям непроизвольно сделал резкое движение, задев при этом пиалу с шербетом, и по белой скатерти разлилась ароматная жидкость. Но тамплиер будто и не заметил этого.
– Неужели это твои ассасины похитили Джоанну?
– Ты плохо думаешь о моих людях, рыцарь. Нет, они не покушались на эту женщину.
– Тогда ты не можешь знать, где моя сестра!
А сам подумал: «Говори же, говори, гордец!»
Он чувствовал, как напряглись рядом Ласло Фаркаш и Юг де Мортэн, и понял, что они не одобряют его грубость в беседе с надменным имамом, в чьем расположении сейчас они нуждаются как никогда.
Синан и впрямь замолчал, сидел, перебирая четки, провалы его глаз потемнели, взгляд был устремлен кудато поверх голов тамплиеров.
Положение исправил Ласло. Откинув полу своего длинного белого плаща, он положил перед Старцем Горы мешочек с золотом, каким они собирались расплатиться с главой ассасинов, чтобы тот отозвал своих убийц от Конрада. При этом венгр даже развязал тесемки, показывая содержимое мешочка, но не произнося при этом ни слова, так что это подношение можно было принять за что угодно.
Повелитель ассасинов правил в бедном краю, он постоянно нуждался в деньгах, и Уильям мог бы поклясться, что заметил, как темные провалы глаз Синана зажглись алчным огнем при виде полновесных безантов. И, словно загипнотизированный блеском желтого металла, Старец Горы произнес:
– Джоанна де Ринель, в девичестве де Шампер, спрятана братом султана Юсуфа, сладострастным аль-Адилем, в замке Шобак. Там она дожидается, когда придет ее час разродиться, чтобы потом пополнить собой гарем эмира аль-Адиля.
Уильям был так поражен, что только после довольно продолжительной паузы сообразил, что Шобаком сарацины называют ранее принадлежавшую крестоносцам крепость Монреаль. Она находилась южнее Мертвого моря на торговом пути из Дамаска в Египет, и хотя эта цитадель некогда числилась за тамплиерами, самому Уильяму ни разу не пришлось там побывать.
– У вас верные сведения? – спросил он и осекся: упоминание Синана о беременности Джоанны лучше любых уверений имама подтверждало, что он говорит именно о сестре маршала.
